Нашумевшая премьера очередной киноверсии "Мастера и Маргариты" в очередной раз выдвинула Михаила Афанасьевича на первые позиции самых популярных русских классиков. О его творчестве спорят, его интерпретируют с позиций современности. А ведь в 1920–1930 годы Булгаков незримо прошествовал и по нашему городу.
Об этом портал bb.lv побеседовали с рижским историком культуры Борисом Анатольевичем Равдиным, исследовавшим булгаковские следы.
"Пробный роман", дописанный в Латвии
Россия, едва вышедшая из ада Гражданской войны, стремилась осознать себя, всматриваясь в недавнее прошлое. Так что первое большое произведение оказалось весьма востребованным:
— Вот пробный роман Булгакова "Белая гвардия". В 1924–1925 годах двумя третями он был напечатан в московском журнале "Россия", а дальше… стоп, кончились деньги! И читатель тех лет так и не узнал, чем дело–то кончилось. Первое отдельное издание книги (пусть и с некоторыми цензурными исключениями) в СССР появилось только спустя сорок с лишним лет, в 1966 году. А в Риге в конце 1927 года в издательстве "Литература", принадлежавшем Карлису Расиньшу, относительно активному публикатору русской книги, роман был издан тиражом 3000 экземпляров, рассчитанном не только на латвийского читателя, но и на соседей.
Вышел–то вышел, но в каком–то странном виде. Перепечатали главы из московского журнала, а недостающий конец, около 30 страниц, слепили на базе булгаковской пьесы "Дни Турбиных", в основе которой лежит тот же сюжет "Белой гвардии".
Кто, когда и где "дописал" роман и подозревал ли Расиньш, что он печатает неполноценный текст, неизвестно.
По рижскому изданию прошлась и рука "редактора": сняты обидные пассажи в отношении разных категорий лиц, после революции бежавших из столиц на юг, в Киев; убрано сочтенное для Украины оскорбительным замечание: "Выучат их [украинские деревни. — Б. Р.] немцы, — своих не хотели, попробуют чужих!"; слово "Бог" в рижском издании, в отличие от московского, набрано с прописной.
Вообще–то с книгами советских писателей в Риге, случалось, обходились относительно вольно — ведь Советский Союз довольно долго не входил в конвенции по охране авторских прав.
К изданию был приложен портрет Булгакова руки Александра Апсита (Апситиса) — автора известного плаката времен Гражданской войны — "Грудью на защиту Петрограда!".
Рижское издание 1927 года Михаилу Булгакову было известно. На экземпляре этого "изделия" из библиотеки Булгакова предположительно его же почерком в нужном месте карандашная надпись: "Отсюда начиная — бред. Написанный неизвестно кем".
В 1929 году роман под заглавием "Конец Белой гвардии (Дни Турбиных)" вышел в издательстве "Книга для всех". А годом ранее у того же Расиньша издали сборник "Роковые яйца", куда вошли ранние повести Булгакова.
Белые офицеры на сцене Латышского общества
Непростым было положение русского театра в межвоенные времена. С 1921–го по 1937 год Рижский театр русской драмы арендовал помещение у Рижского латышского общества — Меркеля, 13.
Борис Равдин рассказывает:
— Осенью 1927 года, с пяти репетиций, чтобы никто в Европе не обогнал с постановкой, в театре была сыграна пьеса Булгакова "Дни Турбиных" — фактически, инсценировка романа "Белая гвардия", в СССР тех лет неизданная, разрешенная к постановке только в одном театре — Московском художественном.
Каким образом неизданная пьеса оказалась в руках театра — опять же неизвестно. Одна из неправдоподобных версий: некто записал текст по ходу московского спектакля и передал запись в Ригу.
Успех рижского спектакля был невиданный. И то сказать: на сцене дома Латышского общества разгуливают люди в форме офицеров Русской императорской армии! Но местная критика, и русская, и латышская, в основном к спектаклю отнеслась благожелательно. За пределами же Латвии русская критика не была единодушна. Одни оценивали художественную и сущностную часть пьесы в высоких тонах; другие основное внимание уделили готовности части персонажей "Белой гвардии" признать поражение и вместо пения "Боже, царя храни" прислушаться к "Интернационалу".
В Государственном архиве Латвии хранится экземпляр пьесы (одна из ее редакций), закрепленный за помощником режиссера Рижского театра. Насколько можно понять, какие–то реплики, эпизоды пьесы по разным соображениям из рижской постановки были исключены.
В том же 1927 году русским театром в Риге была поставлена комедия "Зойкина квартира", не без использования эротического компонента (которым Булгаков в своих произведениях время от времени поигрывает), действие происходит в Москве, в подпольном доме свиданий.
В 1933 году в Риге под названием "Комедианты господина" была поставлена очередная пьеса Булгакова — "Кабала святош". В Москве этой пьесе дали название "Мольер". В пьесе, напомним, речь идет о столкновении художника и власти — важнейшей для Булгакова теме!
В письме одному из своих переводчиков Булгаков заметил: "В Русском театре в Риге "Мольер" идет под заглавием "Комедианты Господина", но правильнее было бы назвать пьесу "Комедиант Господина".
— Странное письмо, — отмечает Борис Равдин. — Булгаков, всегда такой осторожный, а после вызова в 1926 году в Политическое управление и изъятия его дневника осторожный вдвойне, вообще прекративший вести дневниковые записи, неожиданно откровенно определяет свое положение при кремлевском дворе — комедиант. Только не очень понятно — его за такого держат? Или он и вправду таковым является?
— И после конфуза с изданием в Риге "Белой гвардии", после странной истории с постановкой "Дней Турбиных" Булгаков не прекратил взаимоотношений с Рижским театром и по крайней мере вплоть до начала 1935 года вел с Ригой письменные переговоры (в основном по вопросам гонорара), — отмечает историк культуры.
Театр русской драмы, между тем, переезжал: Латышское общество договор аренды не продлило, пришлось размещаться в Немецком ремесленном обществе на улице Вальню, в Большой гильдии… И только в 1939 году, с репатриацией немцев и отъездом их театра с улицы Калькю, русские артисты вернулись во всем известное здание, в котором они утвердились еще в начале XX века. И работают по сейчас.
И впоследствии Булгаков не покидал рижскую сцену. Например, в 1970–м и в 2013 году в ТРД играли "Комедианта господина", а в нынешнем Латвийском Национальном театре — "Мольера" (1978 г.).
Митавский прототип
Одного из персонажей романа "Белая гвардия" зовут Сергей Иванович Тальберг, женат он на Елене Турбиной.
Как рассказывает Борис Равдин, данную пару Михаил Афанасьевич взял из собственной семьи!
— Это был уроженец Митавы (Елгавы) Леонид Сергеевич (Карлович) Карум, происхождением не то из латышско–русской, не то из немецко–русской семьи, женатый на сестре Михаила Булгакова — Варваре. Леонид Карум учился в Риге, в Александровской гимназии (ныне в этом здании — Музыкальная академия), потом пошел по военной части. Офицер Русской императорской армии, служил и в Белой, и в Красной армиях, дважды арестовывался, подвергался заключению.
В романе Сергей Тальберг — "прибалтийский человек" (для российского читателя он очевидный немец), изображен Тальберг весьма неприглядно: "мерзавец", "чертова кукла", "бесструнная балалайка", человек, "лишенный малейшего понятия о чести!", оставив жену, бежал из города и т. п. Конечно, для развития сюжета кто–то из персонажей романа обязан был быть противопоставлен "рыцарям чести" — Алексею Турбину и его друзьям. Но почему именно Тальберг?
— Тут нужно заметить, что Булгаков обычно весьма внимателен к национальности своих героев, которые в его произведениях время от времени предстают несколько стереотипными, — отмечает Борис Равдин. — Отчасти именно таким, в меру клишированным немцем, и был Тальберг. И неслучайно в романе "Мастер и Маргарита", один из вопросов, который поэт Иван Бездомный задает Воланду, касается национальности собеседника:
"Вы — немец?" — осведомился Бездомный". И получает ответ "Я–то?.. — переспросил профессор и вдруг задумался. — Да, пожалуй, немец… — сказал он". Иван Бездомный уже знает, что делать дальше, т. е. руководствоваться своими устойчивыми представлениями о том, что такое немцы и чего от них ждать…
Мы знаем, что пьеса Булгакова "Дни Турбиных" в 1929 году была снята с репертуара в Московском художественном. Раньше все были уверены: сняли потому, что офицеры–белогвардейцы изображены Булгаковым в пьесе со скрытой, но очевидной любовью. А относительно недавно выяснилось, что пьеса была снята совсем по другой причине: оказывается, украинские писатели обратили внимание Кремля на то, что в пьесе содержится очевидная издевка над украинским языком (добавим, и не только над языком) — и пьесу на несколько лет убрали со сцены.
Что же касается Карума и его жены, то жизнь супругов, в отличие о романных персонажей, сложилась иначе. В середине 1930–х Варвара приехала к мужу в Новосибирск, где Карум поселился после ссылки, и в этом городе они жили вместе вплоть кончины Варвары, случившейся в 1956 году. Карум ушел на пенсию с должности заведующего кафедрой иностранных языков Новосибирского медицинского института. Скончался в 1968 году, успев написать воспоминания и посвященный М. Булгакову очерк "Горе от таланта" (1967).
Как герой "Бега" стал рижанином
В пьесе Булгакова "Бег" (1927 год) также есть один "рижский"персонаж — архиепископ Африкан, прототипом которого был митрополит Вениамин (Федченков, 1880–1961), в 1920 году вместе с армией Врангеля ушедший в эмиграцию.
— Архиепископ Африкан изображен у Булгакова весьма сатирическими красками, что, на мой взгляд, было своеобразной местью Булгакова в адрес церкви, позорно уступившей Россию большевикам, — предполагает Борис Анатольевич. — Один из персонажей пьесы сравнивает бегство из России с тараканьими бегами. И эти и те бегут неизвестно куда и неизвестно зачем…
В 1947 году митрополит Вениамин, однако, вернулся в пределы исторической родины и по назначению почти четыре года, с августа 1947–го по март 1951–го занимал кафедру митрополита Рижского и Латвийского. Покои митрополита Вениамина находились в Рижском Троице–Сергиевом монастыре (улица Кришьяна Барона).
Пьеса "Бег", как мы знаем, на 30 лет была запрещена к показу и публикации в СССР.
Сталин говорил о том, что в пьесе очевидна попытка "вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины, — стало быть, попытка оправдать или полуоправдать белогвардейское дело. "Бег", в том виде, в каком он есть, представляет антисоветское явление".
— Да, в пьесе "Бег" русская эмиграция представлена с человеческим лицом, не менее человеческим, чем российское офицерство в "Белой гвардии", — рассуждает Борис Равдин. — Вообще–то не только Сталин был противником пьесы. В 1970 году появился фильм "Бег", вызвавший отрицательное впечатление части эмигрантской печати; к примеру, в облике генерала Чарноты, разгуливавшего по Парижу в кальсонах, увидели оскорбление русской армии. Нет чтобы подумать: кальсоны Чарноты в Париже — а может, это знак презрения Чарноты к французам и Франции?
На поворотах судьбы
А последней, предсмертной работой Булгакова–драматурга была пьеса "Батум" — о начале политической деятельности молодого Сталина. Там есть сцена, в которой канарейка, в присутствии царя Николая I высвистывает "Боже, царя храни…", строчку из дореволюционного российского гимна.
— Все было бы нормально, издевательская канарейка была бы на месте, если бы Булгаков и вправду относился к дореволюционной России с осуждением, иронически, а к советской России — с восторгом. Но ни то, ни другое.
Ведь выше любых, государственных ли, общественных ли установлений, Михаил Булгаков ценил покой. Тот самый покой, о даровании которого Мастеру в последних главах "Мастера и Маргариты" просил один из персонажей романа.
Можно попытаться представить, что написал бы умевший быть язвительным Булгаков о Советской России, если бы не тиф, который в 1920 году помешал ему эмигрировать, — Впрочем, хорошо, что Булгакову не выпала эмиграция, в Советской России ему удалось сохранить напряжение биографии и пера.
Последний булгаковский роман, "Мастер и Маргарита", теперь вновь оказался актуален благодаря фильму режиссера Михаила Локшина с целым созвездием великолепных артистов. Борис Равдин считает:
— Мне кажется, появился он вовремя — изредка ведь требуется освежить взгляд на автора или, говоря несколько высокопарно, положить его труд на музыку времени. Эту задачу фильм, судя по широким откликам на его появление, и выполняет, независимо от его художественных достоинств или пороков.
Борис Равдин: "Хотел бы выразить благодарность Светлане Видякиной, которая на Покровском кладбище присматривает за могилой отца и сестры (она — персонаж "Тееатрального романа") Елены Сергеевны, и Евгению Гомбергу, инициатору памятной доски в честь супруги Булгакова".
Конечно же, творчество Булгакова невозможно представить без его прекрасной музы — рижанки Елены Сергеевны, урожденной Нюренберг.
ПЕРЕВОДЫ
По подсчетам Бориса Равдина, всего в Латвии отдельными изданиями вышло 13 переводов произведений Булгакова на латышский. На излете советской эпохи его печатала, видимо, для привлечения аудитории, и партийная CINa, а последняя книга пока датирована 2017 годом.
