Его работы дарят радость! Памяти художника Петра Худобчёнка 0

Море житейское

Он ушел в лучший мир по весне от тяжелой болезни. Отпевали художника в Борисоглебском кафедральном соборе. Ему исполнилось бы 77 лет 30 июня…

Он один из немногих латвийских русских художников, работы которого хорошо знали и приобретали и в обеих российских столицах, и за рубежом — во Франции, Германии, Канаде, США, на Мальте.

Последние лет десять Петр Артемьевич практически не выезжал из родного Даугавпилса и выставки свои проводил там. К его 75–летию прошло пять выставок в Центре русской культуры (Дом Каллистратова), а одна обширная — в Даугавпилсском краеведческом и художественном музее. К юбилею художника журналист и глава отдела по связям с общественностью Русского центра Андрей Кубирка написал книгу "Полеты во сне и наяву Петра Худобчёнка".

Всем нам памятны картины Худобченка в излюбленной технике художника — объемные, как он сам называет, скульптурные, или картины в 3D — живые сценки из жизни, сказочные сюжеты, бытовые зарисовки, притчи, исполненные в виде маленьких забавных скульптур, размещенных на плоскости в прямоугольной раме. Море житейское… И все это несет радость, излучает добрую энергетику.

Искусствоведы называют эту технику "объемный лубок", а Петр Артемьевич называл "малой пластикой". Поначалу он делал "тарелочки" с объемной пластикой, а после стал делать прямоугольные рамы, что смотрелось более "элегантно".

Лошадка из пластилина

Уроженец Даугавпилса, Петр Худобченок неожиданно для друзей и родных в 15 лет поехал учиться во Львовское художественное училище им. Ивана Труша. То, что станет художником, знал про себя еще лет с шести. А впервые приохотился к ремеслу еще раньше — как только стал себя осознавать, года в четыре. Рассказывал мне: — Тогда отец принес мне пластилин в коробке. Яркие брусочки привлекли мое внимание, я думал, что это шоколадки, и стал пробовать их на зуб. Отец посмеялся и вылепил мне из этого брусочка какую–то необыкновенную лошадку. И это меня так поразило, что я тут же стал сам лепить.

В шесть лет нарисовал санитарную машину — все вокруг восторгались и восхищались, и я утвердился в будущей профессии. А уехал во Львов, потому что хотелось быть подальше от родителей — поэтому мне не подошли художественные училища ни в Риге, ни в Лиепае.

Но без помощи родителей все же не обошелся — в то время через Даугавпилс ходил поезд Ленинград — Львов, на котором с проводницей мама передавала мне продукты и чистое белье.

Вернувшись на родину после училища, стал первым в истории художником–оформителем на местном комбинате бытового обслуживания (КБО). А через полгода забрали в армию, а у меня было в качестве специальности обозначено "художник". Поэтому на сборном пункте новобранцев в Риге меня отобрали в Школу младших авиаспециалистов (ШМАС) опять же на Украину, в Вапнярку Винницкой области. Там и прослужил по своей профессии, меня оставили в части и через полтора года отправили во Львов — на аэродром технического обслуживания при штабе Прикарпатского военного округа, тоже по специальности. Оттуда попал в Чехословакию, где в местечке Миловице в 40 км от Праги стал художником солдатского клуба, оформлял офицерское кафе, местный музей. В то время в армию брали на три года, поэтому успел везде побывать.

Вернувшись в Даугавпилс, работал художником–оформителем и на заводе электроинструментов, и в КБО, и в АТП, а потом стал художником в местном ДК строителей. Это все были штатные работы, а в качестве халтур, приработков у меня было интереснейшее дело — витражи и скульптуры для костелов в округе. Оттачивал мастерство. Витражи делал в особой технике — это была скорее имитация витража из цветного стекла, потому что мы просто раскрашивали прозрачное стекло. А скульптуры были из гипса. Так что во всех жанрах поработал — в ДК делал декорации спектаклей, даже кукол шил для местного театра.

Именно тогда у меня зародилась мысль сделать в полном объеме некий мирок — чтобы была перспектива, житейский сюжет. Оттуда и пошли мои объемные, скульптурные картины. Это было примерно в середине 80–х.

Как–то прочитал в газете, что появилась такая "Интерлатвия", которая возила и выставляла достижения нашей республики по всему миру. Я сфотографировал свои "тарелочки" и послал в "Интерлатвию". Оттуда тут же позвонили: немедленно пришлите работы! Так и сотрудничал с ними года два–три. Мои работы тогда вывозились и успешно продавались во Франции, Италии, на Мальте, в Канаде.

Музей в подарок

Спустя годы после нашего знакомства я узнала об еще одном амплуа известного и редкого художника. О многолетнем его увлечении и невиданном альтруизме.

Он сам полностью оборудовал и подарил народу прекрасный Музей палеонтологии, который до сих пор работает в Даугавпилсской средней школе № 10. Это подарок школе к ее 70–летнему юбилею, к тому же там учились внук и внучка художника.

Такого школьного музея, где все экспонаты подлинные, а "живые" макеты, наглядно иллюстрирующие, каков был животный и растительный мир в разных геологических периодах, карты и стенды сделаны настоящим художником, нет больше нигде в мире!

Оказывается, Петр Артемьевич с детства увлекался палеонтологией, в его домашней библиотеке масса литературы об ископаемых животных и растениях, о геологических периодах истории Земли.

— Я с детства увлекаюсь поисками ископаемых останков, у меня есть экспонаты, собранные 30 лет назад, а в последние восемь лет каждую свободную минуту этому посвящаю, — делился со мной Петр Артемьевич. — Мы находим в латвийских песчаниках девонского периода, которым 400 млн лет, окаменевшие кораллы, раковины–брахиопуды, окаменевшие зубы кистеперых рыб, осколки панцирей донных панцирных рыб.

Каждой весной их Гауя вымывает из прибрежного песка, а на Даугаве масса островков, где тоже они по весне выступают. Мы все отмели на Даугаве проползли. Ко мне даже приезжает мой школьный товарищ из Питера, берем еще фотохудожника Валерия Слущенкова и весной отправляемся на надувных лодках в экспедицию.

Заразная вещь, я вам скажу! Подаришь какому–нибудь пацаненку осколок древнейшей раковины, глядишь — он уже и сам с увлечением ковыряется в песке, ищет. Заразили дочку хозяина кемпинга на Гауе — тоже стала искать окаменелости.

Возил все наши находки на экспертизу ведущему палеонтологу Музея природы Ивару Зупиньшу, с которым мы подружились, — он оценил наши находки высоко и даже стал научным руководителем коллекции нашего музея.

Музейные стенды, изготовленные Худобченком, выглядят не только наглядно, но и художественно…

— Трудился над ними года три. Больше всего времени у меня заняли макеты, а всю столярку и оформление делал с июня по ноябрь. Сделал девять вертикальных стендов, совмещенных с горизонтальными витринами. В витринах выставлены подлинные ископаемые, найденные нами в Латвии. А на стендах — карты, иллюстрирующие то, как перемещались континенты в тот геологический период, о котором рассказывают витрина и стенд. Описание периода, животных и растений того времени — на двух языках…

Светлая память и Царствие Небесное редкому человеку и творцу!