Замок Дюнабург: отсюда крестоносцы осуществляли контроль над Латгалией

Но мало кто из горожан знает, что когда–то здесь находился знаменитый рыцарский замок Дюнабург, подаривший свое имя и городу, родившемуся спустя триста лет после его основания.

Когда–то рыцари выступали отсюда в походы, чтобы покорять окрестные земли. А сейчас сюда летом приезжают экспедиции студентов–археологов, чтобы поднять из почвы остатки рыцарского быта.

Средневековье как оно есть

Во второй половине XIII века немецкие крестоносцы активно покоряли Латгалию. Им потребовались здесь мощные опорные пункты, чтобы удобнее было держать в повиновении племена латгалов. Место для одного из них братья–рыцари присмотрели на берегу Даугавы (немцы называли ее Дюной) — на месте, где находилось старое городище Невгин (Новене), некогда входившее в состав Ерсикского княжества (сейчас здесь располагается волость Науене). Тут находился перекресток торговых путей, который крайне соблазнительно было бы поставить под контроль. И в 1275 году ливонский ландмейстер Тевтонского ордена Эрнст фон Ратцебург распорядился построить здесь замок.

"Эта важная гора много сулит нам добра. Замок мы на ней поставим и себя от бед избавим", — так изрек ландмейстер, если верить ливонской "Рифмованной хронике".

Сначала замок был деревянным, но постепенно оделся в камень. Его хорошо видели окрест — цитадель возвышалась на двадцать четыре метра. Подступить к ней было трудно: крепость защищали русло Даугавы, два глубоких оврага и рвы с подъемным мостом. Здесь завел свою резиденцию орденский комтур, в управление которому отдали всю территорию сегодняшней Латгалии. А возле замка стихийно возникло поселение, ставшее довольно крупным торговым центром.

Первое испытание на прочность замок изведал всего спустя пару лет после своего основания, когда к нему подступило войско великого князя Литвы Тройдена. Он пытался взять Дюнабург в течение месяца, подогнал к нему четыре огромные штурмовые башни на колесах. Но юный замок оказался крепким орешком, который литовцы в тот раз разгрызть не смогли: им пришлось уничтожить свои осадные орудия и отступить за Дюну.

Иван Грозный идет в атаку

Рыцари много десятилетий восхваляли предусмотрительность ландмейстера Эрнеста фон Ратцебурга, повелевшего ставить крепость именно в этом месте. Отсюда они могли и здешнюю страну держать в кулаке, и грозить, когда требуется, соседям — и русским, и литовцам. С другой стороны, и сам Дюнабург одним из первых подпадал под удар, если те или другие выступали в поход на Ливонию.

После того как удалось отбиться от Тройдена, замку пришлось пережить еще целый ряд нашествий. В 1313–м литовцы все же захватили и разрушили Дюнабург — но тогдашний ливонский ландмейстер Герхард фон Йорке велел его восстановить.

В 1396 году замок снова был сокрушен и разорен литовцами — и в очередной раз восстановлен. Впоследствии литовский великий князь Витовт разрушал Дюнабург дважды — в 1403–м и в 1418–м. Но оба раза многострадальный замок восставал из пепла, как птица Феникс.

В последующую эпоху замку пришлось отражать атаки иного неприятеля — приходившего уже не с юга, а с востока. В 1481 году, в ходе очередной русско–ливонской войны Дюнабург оказался временно захвачен воинами великого князя Ивана III. Составленный позже экспертами Ордена акт ревизии гласил: Дюнабург столь сильно разрушен, что от него мало что осталось. И вновь работному люду пришлось пыхтеть, стаскивая для ремонта камни и кирпичи. Таким образом уже в конце XV века орденская братия видела вовсе не тот замок, что был построен два–полтора столетия назад, а по сути новодел.

Орденские братья вообще старались не опускать рук перед лицом невзгод — они раз за разом отбивали вражеские нашествия, восстанавливали порушенное и сами с удовольствием навещали неприятелей с вооруженными грабительскими визитами. Типичный рыцарь рассуждал так: "Времена, они никогда не бывали легкими. Случалось нам нести тяжкие поражения и триста, и двести лет назад. От русских, от поляков, литовцев и леттов. Сейчас нам нелегко, даже очень, да… Но в том–то и сила наша, что сколь бы тяжелый удар ни обрушивался, мы всегда находили в себе силы снова встать на ноги. И, надеюсь, что с божьей помощью поднимемся еще неоднократно".

Смертельный удар, от которого ему уже не суждено было оправиться, Дюнабург получил во время Ливонской войны. В 1559–м, в самом ее начале, замок был занят армией Ивана Грозного.

"Разрядная книга" (так в Московском царстве назывались сборники документов, в которых фиксировалось все, что было связано с деятельностью вооруженных сил) сообщает о взятии Дюнабурга (его здесь называют по–старому — Невгином) следующим образом: "А сам государь царь и великий князь пошол к городу к Невгину, к Двине реке. А станов было государю до Невгина шесть. И посылал государь под город розсматривать мест, где под городом полком стать, окольничево Василья Федоровича Воронцова да дворенина своево Богдана Яковлевича Бельсково да дьяка Ондрея Клобукова. И тово же часу приехал Василей Воронцов, а сказал, где полком стать. И пришодчи под город, послал государь к окольничему к Василью Федоровичю Воронцову, а велел им стрелять из наряду по городу".

Латыш с государевой грамотой

Иван Грозный, торопясь занять как можно больше ливонской территории, не хотел тратить время на осаду Дюнабурга и хотел решить дело миром. "А перед собою велел государь отпустить к Невгину дворенина своево Михаила Ондреева сына Безнина с своею государевою грамотою к невгинскому старосте. А з грамотою приказал государь в город послать латыша. Да речью от государя Михаилу приказ был, а велено ему говорить, чтоб невгинской староста государю город Невгин и освободил, а государь их пожалует. А для береженья велел государь с Михаилом Безниным послать из большова полку да ис правой руки да из передовова полку 100 человек детей боярских, да из передовова же полку послано с Михаилом же 100 человек стрельцов. И по государеву указу Михайло Безнин под город Невгин ездил и латыша з государевою грамотою в Невгин послал", — извещает "Разрядная книга".

Дюнабуржцы, прикинув ситуацию, согласились сдаться и открыть ворота — под обещание, что известный своим грозным нравом государь их не будет утеснять и грабить их пожитков.

Царь выполнил свое обещание — и оставив в Дюнабурге вооруженный гарнизон, отправился дальше к Крейцбургу (ныне Крустпилс). Русские наголову разгромили войско Ливонской конфедерации в битве при Тирзене (ныне село Тирза в Гулбенском крае), и эта победа открыла им возможность завоевания страны. Царское войско прошло по землям конфедерации, захватило одиннадцать городов и добралось до Риги, где сожгло на Дюнамюнском рейде рижский флот.

Затем россияне вторглись в Курляндию и, пройдя ее, добрались вплоть до прусской границы. В феврале войско вернулось домой с огромной добычей и большим числом пленных. Иван Грозный согласился предоставить ливонцам временное перемирие — те использовали это время, чтобы собрать подкрепление, и атаковали русских в окрестностях Дерпта.

Далее в войну на стороне ливонцев вмешались литовцы, поляки и шведы. Ливония вновь и вновь становилась ареной боевых действий, отчего неимоверно страдало местное население. В 1577–м русский царь вновь пришел под Дюнабург — но теперь его взятие проходило уже не так мирно, как в предыдущий раз.

В ходе двухнедельной осады армия Грозного использовала огромные пушки работы знаменитого мастера Андрея Чохова, швырявшие ядра весом в двадцать пудов (320 кг). Царь велел разрушить взятый им Дюнабург, ведь замок мешал его войскам при походах на Ригу. Зато Грозный распорядился основать в девятнадцати километрах ниже по течению реки Дюны шанец (укрепление). Впоследствии, после того как шанец захватили поляки, а потом закрепили за собой эту территорию по мирному договору, вокруг укрепления возник город Динабург.

Пожива для туристов и археологов

Что касается замка Дюнабург, то царские слуги вовсе не успели уничтожить его подчистую — на берегу реки остались стоять внушительные развалины. Известно, что в 1671 году власти Речи Посполитой рассматривал возможность восстановления замка, который они хотели сделать мощным приграничным укреплением, способным отразить возможное нашествие россиян или шведов.

В течение нескольких веков развалины служили для окрестных жителей богатым ресурсом камня и кирпича. Известно, что местные крестьяне продавали камни и кирпич подрядчику, доставлявшему материал на постройку огромной крепости, которую царским повелением воздвигали под Динабургом в течение всей первой половины XIX века. И хотя уже на тот момент российские власти, осознав ценность для науки древних сооружений, распоряжались беречь и сохранять их, Витебская Палата государственных имуществ продала остатки замка частному подрядчику за триста рублей.

Окончательно стены древней резиденции ливонских рыцарей были разобраны за восемнадцать лет — с 1811 по 1829 год.

Археологи заявились сюда через шестьдесят лет. В 1888 году здесь проводила раскопки экспедиция под началом Вильгельма Неймана. Историк Нейман работал в Динабурге архитектором и заинтересовался старинным замком, подарившим городу название. Он со своими помощниками нашел на месте, где стоял замок, монеты времен Тевтонского ордена, каменные ядра, глиняные сосуды, осколки стекла и изразцов.

Вторично археологи явились в эти места спустя без малого сто лет после Неймана. На тот момент существовал план строительства Даугавпилсской ГЭС. В случае его осуществления замковая гора превратилась бы в остров — вот ученые и спохватились, что надо бы провести там раскопки. ГЭС так и не построили, зато замковую гору облюбовали туристы. Для их удобства к развалинам была проложена пешеходная тропа длиной в несколько сотен метров и устроена деревянная лестница, позволяющая спуститься к Даугаве. Мрачного очарования здешним местам придает осознание того, что когда–то близ замка располагалось средневековое кладбище — его участок отмечен тремя большими крестами.

В 1990 году замковая гора оказалась на территории природного парка Daugavas loki. В 1996 году на месте бывшего замка был установлен его уменьшенный во много раз макет, призванный передать посетителям впечатление о том, как выглядел реальный Дюнабург. Автор и исполнитель макета — известный в городе мастер Игорь Петрович Манжос, знаток средневековой архитектуры.

Сейчас замковая гора стала образцово–показательным полигоном для студенческих археологических экспедиций. Периодически находят разные старинные предметы: средневековые монеты, предметы кухонной утвари, фрагменты кирпичей, наконечники стрел, сделанные из металла и кости. Однажды обнаружили и старинный свисток, в который и сейчас можно свистеть.

В далеком уже 2000 году автор этих строк, тогда студент факультета истории культуры Даугавпилсского университета, тоже участвовал в раскопках Дюнабурга в рамках летней археологической практики. Надо признать, что эти раскопки нанесли ущерб моей психике. Мы целую неделю ишачили, как древнегреческие рабы. Я даже заснуть тогда нормально не мог — закрываю глаза, а перед глазами все лопаты с землей мелькают…

Мы нашли какие–то предметы средневековой утвари, инструменты, даже куриные кости, обглоданные зубами то ли рыцарей, то ли их оруженосцев — и очень гордились своим вкладом в науку. Однако под конец практики нам велели все находки вновь зарыть. Мы, естественно, впали в ступор: "Зачем же мы так вкалывали, старались?!" А нам хладнокровно ответили: "В следующие годы студентам тоже нужно как–то практиковаться, что–то выкапывать". Так я и охладел к карьере археолога…

Как это было

Давайте представим себя на месте средневекового рыцаря или торговца, подъезжающего к этому замку. Вот вдали показываются башни Дюнабурга, а луга вдоль проселка уступают место сжатым полям. По мере того как мы приближаемся, замок встает перед нами во всем великолепии. Он был построен на правом берегу Дюны, где два глубоких боковых оврага образовали мыс. На нем крепость и возвышается довольно тесной группой зданий. У реки, пониже вершины берега, виднеется терраса, на которой стоит укрепление (предзамок), окруженное стеной. Главный же замок установлен на вершине берегового холма — его наружные стены, ощетинившиеся зубцами, поражают путников своей толщиной и массивностью. Внутри их, вдоль южной стены, построено два параллельных здания — они выполняют жилищные и хозяйственные функции.

Западную и южную стены замка сложили из диких валунов, а в других стенах использовался и крупный кирпич. Там и сям виднеются узенькие бойницы, производящие впечатление недобро прищуренных глазок. Вход в замок находится на его восточной стороне; дорога, прежде чем нырнуть в разверзтые ворота, описывает у стен петлю. Сами ворота защищаются массивной решеткой, но в мирное время она поднята. Рядом с крепостью находится большая пристань, на которой развешена рыболовная сеть. У пристани швартовались большие лодки, на которых привозили в замок разные припасы.

У стен замка оживленное движение — люди и повозки то скрываются в главных воротах, то показываются из них. Среди групп простолюдинов виднеются воины: в том числе и фигуры в белых плащах с черным крестом. Мы проезжаем под высоким сводом ворот и оказываемся во дворе. Бьет колокол. У входа в помещение, где проживают оруженосцы, толпится масса люда обоего пола, разного возраста и самого неприглядного вида. Среди них нищие, облаченные в драные рубища, больные и калеки, покрытые язвами, выставлявшие гноящиеся обрубки конечностей. Все вопят, стенают, толкают друг друга, стараясь подобраться как можно ближе к закрытой двери.

Дверь распахивается, и трое кнехтов (незнатные орденские пехотинцы), орудуя копейными древками, оттесняют толпу от входа. Затем двое верзил вытаскивают огромную деревянную бадью, которую ставят на землю. Выходит священник, читает короткую благодарственную молитву и делает благословляющий жест над содержимым бадьи. Когда он отходит, нищие и калеки бросаются к ушату, запускают в него руки; некоторые залезают головами. Хватают кости с уцелевшими на них обрывками жареного мяса, полуобъеденные корки, черпают мисками густую жижу — и отползают назад с добычей. Тут же начинают ее поедать: с громким чавканьем, удовлетворенно урча.

Многие рыцари, созерцая это зрелище, брезгливо отворачивались. "Увы, мы же монахи и потому в наши обиталища закрыт доступ веселым музыкантам и бродячим артистам — зато эдакую–то шваль привечаем… Не приходится и мечтать о том, чтобы этим отбросам запретили вход в крепость", — жаловались орденские братья. Однако устав Тевтонского ордена не допускал двух толкований на сей счет: то, что останется от трапезы рыцарей и оруженосцев, должно раздавать нищим и голодным…