«А резиновые сапоги надевать?», – поинтересовалась супруга, когда я пообещал отвезти ее на ближнюю к столице трясину. Не, тут не обязательно. Ибо Большое Кемерское болото – можно сказать, окультурено. Человек и природа там соприкасаются, но не смешиваются. Это своего рода, наше, сафари!
А что это за смех стоит на болотах?
Прежде всего, с погодой нам в этот раз повезло. Затяжные, тяжелые, осенние дожди еще не вступили в свои права – над Латвией царило бабье лето, и термометр автомашины в движении уверенно стоял на отметке +15. В режиме наибольшего благоприятствования миновали корыстные пределы платной Юрмалы и свернули на Вентспилское шоссе. А с него, практически напротив поворота на Кемери (кстати, бывшего до 1959 года отдельным городом, тогда как Юрмальский район входил в состав Риги) – дорожка уходит влево.
Там просторное, лесное, Кемерское кладбище. Проселок становится все ухабистей, то тут, то там, рытвины. Законодательство ЛР делает практически невозможным любое, в т.ч. дорожное, строительство в заповедниках. Вот удивительно, отчего в Западной Европе резерваты и заказники, как правило, снабжены качественными асфальтовыми дорожками?
Так или иначе, о прибытии на место назначения оповещает здоровая очередь из машин, первая запинка с момента выезда с рижского Пурвциемса. Оказывается, в Кемерском заповеднике, данная часть коего административно находится в Тукумском крае, тоже не дураки сидят – что они, хуже самоуправления Юрмалы? – и берут по 4 евро за стоянку. Тут весьма напряжно с местами, потому приходится подождать, пока кто-то выезжает. В общем, паркуемся почти впритык, в дальнейшем же все бесплатно, это радует.
Повсюду семьи с веселыми детьми, все одеты по-походному, некоторые в обеденный час закусывают за столами для пикников. Хватает и иностранцев – слышишь то немецкую речь, то рассуждения о российских университетах… Болото отнюдь не начинается сразу, нужно сперва пройти по лесной дороге, ведущей средь величественных сосен и густого подлеска. По обе стороны виднеются мелиорационные канавы, дело рук человеческих. Сложная система отвода высоких грунтовых вод, еще со времен социализма. Но вот приметы нового – биотуалеты, скамейки, плакаты с предупреждением о штрафе в 1000 евро за засорение и разжигание костров.
На узкой тропе
Лес становится реже, и перед нами открывается впечатляющий рукотворный рельеф – пологие ложбины и ямы. Тирели – этот топоним был известен во времена Первой Мировой войны. И так выглядят окопы и блиндажи через 110 лет. Можно представить, что пережили люди, два года вынужденные воевать в болоте…
Мы же выходим на широкий простор, двигаясь при этом в ограниченном коридоре возможностей – по дощатой тропке. Если впереди нет кармана с лавочками, на который сойдет компания, дабы отдохнуть и полюбоваться красотами, то все вынуждены идти сообща, со скоростью самой маленькой девочки, семенящей впереди. Это немножко напрягает.
Зато – какие виды, какой воздух. Как по заказу – и свежий, и в правильной степени подогретый полуденным солнышком. Идеально голубое небо придает глубокий, синий, цвет, всем многочисленным протокам и озерцам, которых становится все больше. Все они безымянные, видимо, потому что кочующие. В этом году есть, а потом, по половодью, может, уже и не станет.
Если посмотреть на карту Google, то смотрится так, как будто группа великанов шла из душа, и оставляла мокрые пятна разной величины. То полноценный отпечаток, то капли. Водоемов тут – буквально сотни, они связаны друг с дружкой хитроумными протоками. Где-то вода зарастает, появляется угрожающе-кровавый, походящий на мясной фарш, болотный мох.
Неискоренимое любопытство так и тянет наступить, попробовать… Нога моментально начинает увязать, насилу вытягиваю, с чмоканьем!
Воды, богатые серой
Кемерское болото — одно из крупнейших моховых болот на побережье Латвии. Его площадь составляет 5000 га – 50 квадратных километров, или 25 территорий Княжества Монако. Возраст болота – около 8000 лет. В ту пору, в 6 тысячелетии до нашей эры, в Европе уже бытовали примитивные культуры, например, в будущем французском Тарденуа негроидные племена баловались ракушками. А предки современных китайцев уже пробовали лепить керамику.
Здешняя особенность – сернистые воды, потому и флора на болоте столь своеобразна. В такой почве не возрастет полноценная сосна, оттого местные деревца миниатюрны и милы, как японская комнатная традиция, бонсай. На самом деле, национальный парк мог бы сделать эти нано-сосенки своим экспортным продуктом – однако, понятно, что вне родных гидрологических условий они обречены. Так что наслаждаемся, не спеша, пока мы тут.
Настоящие же фотографические возможности открываются с вышки, которая вырисовывается, подобно средневековой сторожевой башне. С нее открываются захватывающие виды на бескрайние просторы. Теперь путь только вперед – до леса, который кажется столь далеким… Не свернуть и не повернуть – три с половиной км «большой круг». Это – полезно!
Компанию составить нам предлагают местные жители – стрекозы и жуки, а также цветистые мохнатые гусеницы, встречающиеся на дощатой дорожке. Птичество разлетелось в теплые края, лишь синички у опушки стаями встречают тех, кто миновал болотный трип, и вновь встает на твердую, лесную почву.
Отличное место для отдыха, но все-таки для него необходима определенная физическая форма. Людям в креслах-каталках, например, данная тропа абсолютно недоступна. Дорожки не ограждены перилами, так что безопасность находится в ведении самих путников. В дождь, понятное дело, дощатое покрытие скользкое, и от снега его никто не чистит.
Во многих государствах Запада, на которые Латвия декларировала свою ориентацию, службы национальных парков представляют из себя многочисленные вышколенные структуры, состоящие из мотивированных молодых людей, которые любят и природу, и порядок. Облаченные в форму сотрудники готовы всегда прийти на помощь. Думается, если бы в Кемери было бы на этой трассе хотя бы с пяток человек – отнюдь не помешало бы. Но это уже я ворчу…
