Капитан Вадим Викторович Шумов — по окончании в 1959 году Ленинградского высшего инженерного морского училища имени адмирала Макарова работал помощником капитана на судах Сахалинского пароходства. В Латвии он с 1962 года.
Рабочий диплом капитана дальнего плавания получил в 1967–м. С 1968 года командовал экипажами теплоходов "Коканд", "Айнажи", "Ауце", "Роя", "Инженер Нечипоренко", "Инженер Сухоруков", "Фрицис Розиньш" и других судов. Позднее работал лоцманом в Рижском морском порту, а затем капитаном на судах иностранных фирм.
Сегодняшние рассказы — о неожиданностях, с которыми может встретиться моряк, ступая на берег.
Стокгольмская дама
Этот случай произошел в начале семидесятых годов. Тогда я работал капитаном на танкере "Ауце". Мы из Клайпеды на Европу возили мазут.
У меня в экипаже был первый помощник Владимир Иванович М., грамотный, начитанный, выдержанный, знающий иностранные языки. Работать с ним было легко: все понимал с полуслова, во многом помогал. Но стоило Владимиру Ивановичу выпить две–три рюмки водки — он становился грубоватым, прямолинейным, резким. При этом повторял: "Я люблю резать людям правду–матку в глаза". Он так и поступал, независимо от того, к кому обращался.
Капитан Вадим Шумов.
И вот однажды в Стокгольме мы с ним пришли в магазин фирмы "Старко". Его часто посещали советские моряки. Мадам Старко узнала нас, поставила нам бутылочку виски и кофе, мы что–то купили и расположились за маленьким столиком справа. А слева — развешаны товары.
Пью кофе. На судне у меня закон — ни грамма алкоголя для себя. А Владимир Иванович две–три рюмки выпил, стал очень громко говорить.
Вдруг заходит здоровый парень, похоже, спортсмен. Боец! Одет аккуратно. Он внимательно оглядывает все вокруг, здоровается с мадам Старко — и выходит.
Хозяйка магазина засуетилась:
— Сейчас гости будут!
И тут открывается дверь, заходит гостья — полная дама лет пятидесяти. Хорошо одетая, гордо держит голову. На нас она не смотрит, направляется к хозяйке магазина:
— Мадам Старко, будьте добры, мне нужна кофточка, но чтобы меня она не очень полнила, да и чтобы худой в ней я не выглядела!
Владимир Иванович говорит мне:
— Вадим Викторович, что это такое?! О чем она думает?
Я успокаиваю его:
— Посидим, посмотрим.
Пошло минут пятнадцать. Дама уже штук, наверное, тридцать кофточек перебрала. Мол, это не то, то не то:
— Ну что вы, мадам Старко, меня эта кофточка полнит. А здесь — тусклая расцветка…
Такой вот женский разговор.
Владимир Иванович сидел–сидел — не вытерпел:
— Я больше не могу! — и громко обращается к покупательнице: — Мадам, уже падают листья!
Дама замерла на секунду, но даже не посмотрела в нашу сторону, выказала полное презрение… И стала дальше кофточки выбирать. Владимир Иванович понаблюдал за ней, потом встал и заявил:
— Это неправильно!
Затем подошел к даме, и, стараясь заглянуть ей в лицо, повторил:
— Мадам, уже падают листья!
А та и тут не посмотрела на него, лишь дернула головой и направилась к двери и, обращаясь к хозяйке магазина, произнесла:
— Мадам Старко, у вас сегодня невыносимая атмосфэра.
Так и сказала: атмосфэра. И, гордо неся голову, вышла из магазина.
Мадам Старко схватилась за сердце:
— Ой, ребята, что вы наделали!.. Знаете, кто это?
Владимир Иванович говорит:
— Нетрудно догадаться. Наверное, потомок каких–то эмигрантов.
— Нет! Что вы… Нет! — восклицает мадам Старко и начинает терять сознание.
Поскольку у нас на столике и вода стояла, мы побрызгали ею в лицо женщине.
Она пришла в себя. Первый помощник спрашивает:
— А кто же это?
Мадам Старко взволнованно говорит:
— Это супруга вашего посла!..
Тут уже Владимир Иванович хватается за сердце, бледнеет и сползает вниз по стойке.
В свою очередь мадам Старко и я принимаемся его реанимировать.
Придя в себя, он сразу прочь из магазина:
— Вадим Викторович! Скорее бежим отсюда!
Мы думали, а вдруг на улице нас уже ждут. Но там никого не было. Схватили мы такси — и на судно. Приехали. Владимир Иванович закрылся в каюте, вечером на ужин не вышел.
Я поужинал, пошел посмотреть, что с первым помощником. Постучал в дверь его каюты, вошел. Он вздрогнул и вскочил со стула. Смотрю, Владимир Иванович уже одет по форме: белая рубашка, галстучек, а глаза — полубезумные. Спрашивает:
— Что, уже приехал кто–то?
— Кто приехал?
— Ну как?! За мной!
Видно, он очень перепугался.
После этого события мы работали еще около месяца, за это время он не выпил ни грамма. Ни разу не сходил на берег. Все время сидел на судне и ждал. И в Стокгольме, и особенно в Клайпеде. Ждал, что за ним приедет "черный воронок".
На счастье, было похоже, что супруга посла зла на него не держала. Во всяком случае, последствий от выходки первого помощника не было.
Под дулами автоматов
Середина шестидесятых годов, я — третий штурман танкера "Курск". Судно прибыло на полгода работать на Кубе.
Грузимся в Гаване и Сантьяго–де–Куба и развозим нефтепродукты по небольшим портам. За время работы подружились с кубинцами, нас знали агенты, грузополучатели.
Так вот, пришли мы в Мансанильо, маленький такой порт.
Я много читал о горах Сьерра–Маэстро, слышал о них. А они видны из этого порта. Красота–то какая!
Я попросил агента — звали его Хосе, чтобы он свозил меня на самый верх, — оттуда хочу сделать живописные фотоснимки. Он не согласен:
— Нельзя, там закрытая зона.
Я — полон возмущения:
— Хосе, какая закрытая зона? Я — советский моряк, наши страны — друзья!
Уговорил я его, сели мы в машину и поехали. Где–то почти на вершине вдруг появляются два милисиано. Останавливают машину, высаживают и подводят нас к сосенке.
Смотрю, Хосе нервничает и по–испански что–то говорит, говорит. Показывает на меня:
— Советико!
Милисиано разглядывают нас. Один из них затвор передернул.
Агент восклицает:
— Ой, сейчас нас могут расстрелять! Мы — в запретной зоне. Сюда никому нельзя!
Я тоже заволновался.
Достаю удостоверение и принимаюсь возмущаться на русском и на английском. Высказываю весь русский мат, который знаю.
Они стоят, пристально смотрят на меня, и я понимаю, что их мне не убедить, но продолжаю объяснять свое желание пофотографировать. Уже почти ору! В общем, мать–перемать.
И вдруг из–за сосен выходит военный в какой–то странной форме — вроде кубинской, но с советскими погонами воинского звания капитан.
Подходит ко мне и говорит по–русски:
— О, какой прекрасный, образный язык! Кто вы такой?
Отвечаю, мол, я такой–то, цель наша такая–то, а эти двое хотят нас расстрелять!
Он повернул голову в сторону милисианос, цыкнул на них: удалитесь, мол. Те тут же исчезли.
А мне говорит:
— Владенья свои показывать не имею права. Фотографировать здесь — нельзя. Возвращайтесь, любитель приключений, в порт.
По–видимому, после того как в 1962 году с Кубы вывезли наши ракеты, в горах кое–кто остался. Может быть, там существовала какая–то школа для военных. Кто знает…
Записал Владимир НОВИКОВ
