Дамаску не помешает внерегиональный партнер, равноудаленный от местных игроков.
Итак, президент России Владимир Путин и лидер переходного периода Сирии Ахмед аш-Шараа провели в Кремле первые переговоры с момента смены власти в Дамаске в декабре 2024 года. Стороны признали, что нужны друг другу. По мнению эксперта Российского совета по международным делам Антона Мардасова, российские военные базы помогут новым властям в Дамаске сохранить свободу маневра в отношениях с местными игроками
Успех «демократии»
Первоначально визит бывшего полевого командира, воевавшего в разные годы в Ираке и Сирии на стороне «Аль-Каиды» (организация признана в России террористической и запрещена), должен был состояться в рамках российско-арабского саммита, но после его отмены Москва и Дамаск, очевидно, не стали менять планы и сузили обширную ближневосточную повестку до конкретной двусторонней.
На встрече в Кремле Ахмед аш-Шараа выступил за то, чтобы две страны «перезапустили комплекс отношений». Владимир Путин поддержал эту идею и назвал «большим успехом» недавно состоявшиеся в стране парламентские выборы, хотя они, по мнению многих наблюдателей, не отличались прозрачностью.
Выборы были непрямыми — члены окружных избирательных коллегий голосовали за две трети из 210 депутатов Народного собрания, в то время как оставшиеся 70 членов были затем назначены президентом напрямую. Учитывая, что выборщики — так или иначе лояльные новой власти люди, выборы во многом стали политической декорацией. В них, например, не участвовал ряд неподконтрольных Дамаску провинций. Впрочем, у Москвы нет особых причин критиковать сирийскую внутреннюю политику. Хотя бы потому, что она признавала итоги выборов в Народное собрание, которые бывший президент Башар Асад трижды проводил во время гражданской войны — в 2012-м, 2016-м и в 2020 году. Они также проходили на ограниченных территориях и на практике были явно не демократичнее, чем нынешние.
Вообще сравнений вокруг визитов в Россию нынешнего и прежнего сирийских режимов не избежать, поскольку очевиден контраст. Асада привозили в Россию на российских самолетах и нередко в сопровождении истребителей, а о прошедших переговорах с Путиным в Москве или Сочи пресс-служба Кремля сообщала постфактум, когда борт сирийского президента уже заходил на посадку в Дамаске под прикрытием ПВО. Ахмед аш-Шараа в такой опеке Москвы уже не нуждается: он прибыл на частном Airbus, зарегистрированном на катарскую авиакомпанию, который уже доставлял его в Доху и Вашингтон.
Очевидно, что Москва заинтересована в развитии отношений с нынешними сирийскими властями, поэтому готова принимать тех, кого еще не так давно официально называла «террористами» и пыталась ликвидировать. Важнейший вопрос — российское военное присутствие. Россия не имеет альтернативных базам в Сирии объектов для оперативного снабжения «Африканского корпуса», развернувшегося или заместившего ЧВК «Вагнер» в странах Северной и Западной Африки. Без сирийского «аэродрома подскока» тоннаж перебрасываемых грузов будет существенно ограничен. Перспектива же создания российской базы в Судане, где продолжается гражданская война, по-прежнему остается крайне призрачной.
Кроме того, хотя российские базы в Сирии уже по сути не выполняют прежних задач по сдерживанию присутствия НАТО в Средиземноморье, большинство систем вооружения было выведено после падения режима Асада, сохранение военного присутствия позволяет Москве участвовать в региональных делах в качестве активного игрока, а не наблюдателя.
Но, как ни парадоксально, Дамаску также необходимо сотрудничество с Россией, причем в самых разных вопросах. И даже пребывание Асада в Москве этому не мешает. Если аш-Шараа и затрагивал на переговорах в Москве тему экстрадиции бывшего президента, то чисто по внутриполитическим причинам, понимая невозможность подобного шага со стороны Кремля хотя бы с имиджевой точки зрения.
Система противовесов
Легитимность аш-Шараа давно и однозначно признана Кремлем: еще в феврале Владимир Путин поздравил аш-Шараа с должностью президента переходного периода и пожелал ему успехов. Стоит отметить, что аш-Шараа, несмотря на свое, как выразился Дональд Трамп, «сильное прошлое», судя по всему, действительно пытается мыслить стратегически.
Из разговоров автора с сирийцами, которые после смены власти нашли себя в нынешнем госаппарате, следует, что аш-Шараа пытается балансировать между радикалами в своем окружении и прагматичным подходом, связанным с выстраиванием сдержек и противовесов. После кровопролитных инцидентов на побережье и на юге Сирии в это сложно поверить, однако ситуацию в стране, как и прежде, не описать только в черно-белых тонах.
Например, вопреки настроениям в новой сирийской армии, в которую спешно были интегрированы разномастные и зачастую слабо подчиняющиеся центру фракции, официальный Дамаск выступает против силовой реинтеграции курдских территорий. Такой вариант борьбы с «курдским сепаратизмом» продвигает Турция, которой нынешний режим в Дамаске обязан победой и которая обещает по-соседски реализовать множество инвестиционных проектов. К тому же и арабские племена, объединенные в возглавляемые курдами «Демократические силы Сирии», имеют к руководству коалиции свои претензии, связанные с насильственным переселением соплеменников и неравномерным распределением доходов от продажи нефти. В целом, они давно готовы поддержать аш-Шараа.
Однако новые власти Сирии не слишком хотят втягиваться в новый затяжной конфликт и окончательно испортить отношения с Западом и арабскими монархиями. Ахмеду аш-Шаара важно, с одной стороны, сохранить дистанцию в отношениях с Турцией и не допустить ошибку прежнего режима, попавшего в чрезмерную зависимость от Ирана.
С другой стороны, по сообщениям источников, аш-Шараа рассматривает вариант реинтеграции курдских отрядов и их сил безопасности в качестве противовеса внутри своей собственной системы, где интегрированные радикальные исламисты не всегда разделяют прагматичных взглядов своего руководства.
Зачем Сирии Россия
На примере курдской проблемы видно, что Дамаску не помешает внерегиональный партнер, равноудаленный от местных игроков. Россия способна сыграть в такой ситуации серьезную роль. Во-первых, российские военные объекты, пусть даже с усеченными функциями, служат для Дамаска контрбалансиром. Не зря Израиль выступает за сохранение российских баз в Сирии, поскольку даже в таком состоянии они сдерживают амбиции Анкары.
Во-вторых, несмотря на подписанные режимом аш-Шараа меморандумы и контракты с европейскими и азиатскими инвесторами, реализация проектов или затягивается партнерами, опасающимися вкладывать в Сирию серьезные капиталы, или срок окупаемости слишком долог, в то время как экономика нуждается в срочных мерах вроде поставок топлива или зерна. Симптоматично, что именно Дамаск выступил инициатором возвращения на сирийский рынок «Татнефти», остановившей работу в стране еще в 2011 году. Понятно, что даже в случае положительного исхода переговоров организовать работу нефтяников на любых объектах в Сирии не так просто. Надо будет решать вопрос безопасности, а частная российская охрана, учитывая опыт работы ЧВК «Вагнера», ее предшественника «Славянского корпуса» или «Редута», воспринимается довольно специфично и сирийцами, и самими российскими властями.
В-третьих, российские военные продолжают использовать в Сирии еще один военный объект — аэродром в Камышлы, рядом с границей Турции и Ирака. Очевидно, что он продолжает функционировать с согласия Дамаска, и не исключено, что стороны рассматривают его не только в качестве форпоста, сдерживающего гипотетическую новую турецкую операцию против курдов, но и как базу для посреднических усилий между режимом аш-Шараа и «Демократическими силами Сирии». Тем более что тема вывода или сохранения американских войск постоянно дискутируется в Вашингтоне, и стороны обязаны учитывать возможность этого шага. В январе, делая прогноз для Forbes относительно перспектив сохранения российских военных объектов, я писал, что многое будет зависеть от сближения Дамаска со странами Запада, которое идет довольно медленно, так что вряд ли аш-Шараа будет настаивать на полном закрытии баз. Сейчас можно констатировать, что отношения между Дамаском и странами Запада развиваются так неспешно, что даже осторожные шаги Москвы на сирийском треке кажутся решительными. В итоге европейские страны, которые ранее прямо увязывали снятие санкций с Сирии с дальнейшим присутствием российских баз, только укрепили Дамаск во мнении, что Россия должна остаться.
<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/0JUQqjLjFew?si=Xa9-bZvH1wVDQJSk" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" referrerpolicy="strict-origin-when-cross-origin" allowfullscreen></iframe>
