Ожидания взрослости, самостоятельности и силы могут мешать детям проживать свое детство. Вместо опоры и безопасности они получают тревогу, спешку и одиночество.
Когда мы говорим ребенку: «ты же уже взрослый», мы можем забывать главное — он все еще ребенок. Ему может быть всего восемь. Но за нашими словами и ожиданиями часто стоит не его готовность, а наша собственная усталость, тревога и желание всё контролировать.
О том, как мы (пусть даже неосознанно) лишаем детей детства, рассказывает писатель и мама двоих детей Юля Гайнанова.
Спешка — не забота
«Ты должен сам понять», — эти слова звучат логично, если говорить со взрослым. Но часто мы забываем, сколько лет нашему ребенку. Пять? Семь? Это возраст, когда рука родителя — не контроль, а безопасность. Это возраст, когда медлительность — не лень, а ритм, в котором растет доверие к миру.
«Однажды я тоже поймала себя на этой фразе — и вспомнила: моему сыну всего пять. Пять! Он просто устал, а я ждала от него осознанности, которой у него еще нет. Одна читательница написала мне: „Моему сыну шесть, и я часто раздражаюсь, когда он „не справляется“. Но ведь он и не должен сейчас справляться — он должен расти и знать, что рядом — не судья, а мама», — отмечает эксперт.
Мы спешим передать ответственность, потому что нам самим страшно и тяжело, но детская психика формируется не через ускоренное взросление, а через поддержку и ритм, в котором ребенок успевает быть ребенком.
Воспитание «удобных» детей
На площадках, в метро и магазинах слышны знакомые слова: «перестань ныть», «веди себя нормально», «ты же уже большой». Но это вовсе не забота, это давление. Мы хотим, чтобы дети все «понимали с полуслова», чтобы не мешали, не злили, не проявляли «слишком много» чувств.
В письме одна мама призналась: «я поняла, что жду от сына сдержанности, на которую сама не способна. Я злюсь, когда он злится. Но ведь он — не я. И он имеет право быть настоящим».
Мы хотим, чтобы дети были послушными, но не задаем себе главный вопрос — зачем? Чтобы они были нам удобны? Или чтобы им самим было хорошо рядом с нами? Ребенок не обязан быть удобным. Он имеет право быть уставшим, растерянным, медленным — настоящим.
Сила без нежности невозможна
Мы все — родители — хотим вырастить сильных и самостоятельных детей. Из собственного опыта и общения с моими читательницами-мамами я поняла — настоящая сила рождается не из ранней взрослости, а из пережитой безопасности. Там, где можно было плакать, где не торопили «быть умницей», где говорили: «я с тобой».
«Я росла в мире, где „будь самостоятельной“ означало — не мешай, где никто не объяснял, как не бояться быть слабой, где взросление — это своего рода выживание. В историях моих читательниц-ровесниц, которыми они откровенно делятся, много боли: „меня хвалили, когда я была удобной. Но я не знала, куда девать злость, страх, усталость. Я рано научилась ‚держаться‘, но не жила“. Это не единичные примеры — это коллективная память целого поколения», — поясняет эксперт.
Если ребенок не получает поддержки, он научится быть сильным и сдержанным, но, в то же время, он будет бояться упасть, просить и даже быть собой.
Детство — не черновик
Мы иногда живем так, будто настоящее начнется потом, словно детство — это только подготовка к чему-то большему. Но детство — это уже жизнь: уникальное, важное, невосполнимое время.
Недавно одна подписчица поделилась: «моя дочь боится сказать, что устала, потому что я часто отвечаю: „ты просто капризничаешь“. Я не заметила, как перестала быть для нее родным плечом». Но ведь дети не обязаны «сразу понимать», им нужно побыть в безопасности, прочувствовать ее, чтобы однажды понять все самим.
Что мы можем дать детям
Самое ценное, что мы можем дать ребенку, — это право быть собой. Не удобным, не правильным, не «как надо», а живым — с чувствами, капризами, страхами, вопросами.
Нам всем не нужно пытаться быть идеальными родителями — это невозможно. Но мы можем быть чувствующими взрослыми, которые говорят: «ты не лишний. Ты важен. Я с тобой».
Если рядом с нами ребенок чувствует, что его не переделывают и не торопят — он растет с ощущением опоры. И тогда однажды он сможет сказать: «мне не пришлось отвоевывать себя. Я знал, что я — в безопасности».
