Кто рано встает, тому Бог подает. Или, вероятно, Аллах — если судить по движениям рук неизвестного национального происхождения рабочего, который проводит ими по лицу, сориентировавшись в известную мусульманину сторону Мекки. Вокруг самая что ни на есть Рига, даже почти центр — только все не очень столичного вида.
Околоток Средних веков
Полувысохшая грязь, сорняки, канавы. И так уже много лет. Мы находимся на улице Сканстес, которую обычным утром я миную на приличной скорости — благо на паре ее километров присутствует абсолютный минимум светофоров. Это отличный дублер главных улиц, перечеркнутых кварталами. По крайней мере пока хаотичные дорожные ремонты не остановили Сканстес окончательно.
Современный госязык ЛР в своем словоупотреблении возвращается к понятиям более чем столетней давности, и потому нуждается в переводе понятие apkaime, на русском языке это будет околоток. Раньше, в годы социализма, сказали бы светло и оптимистично — микрорайон.
Хотя происхождение Сканстес теряется в столь седой старине, что сюда надо было бы вызывать не бригады гастарбайтеров, а вначале — экспедиции археологов. Судите сами: еще в XIV–XV веке за рвом Рижского замка на север — к Милгравису — начинались пастбища рижан, занимавшие очень большую площадь. На заливных лугах содержались как лошади, широко используемые в городе, так и другой домашний скот — коровы, овцы, быки и т. д. Основная скотоводческая дорога из города на пастбища вела вдоль ворот Якоба (Екаба). Затем располагались сады рижан, которые Ратуша сдавала в аренду домработницам. Сады также цвели в долине вдоль городских рвов.
Свое название район Скансте, вероятно, получил благодаря Петру I, который в 1720–е годы наметился… перенести Ригу. Уж слишком сильно был разрушен Старый город во время Северной войны, к чему приложил руку и лично император, искупивший, собственноручно поднеся фитиль к осадной пушке, обиду на шведов, которые недостаточно любезно обошлись с ним во время пребывания инкогнито в столице Лифляндии. И вот, желая построить Новую Ригу на месте нынешней Саркандаугавы, он приказал своему фельдмаршалу Александру Меньшкову возвести перед ней защитные укрепления — то есть шанцы.
Неугомонный Петр Алексеевич скончался, военачальник–коррупционер отправился в ссылку, а прожект переустройства Риги был забыт. Городские же сады продолжали процветать, несмотря на наводнения (1807) и пожары (1812). Ну а в конце XIX — начале XX века ударила промышленная революция — бывшим пастбищам пришлось потесниться для устройства станции Рига–Товарная, куда шла ветка из Чиекуркалнса, а далее на Ригу–Портовую. Вагонный парк, товарный двор, маневровые пути, грузовые платформы — все это было здесь.
Когда сегодня взираешь на поросшие буйной растительностью земляные горы, хаотично раскиданные по местности, прямо не верится, что стоишь на месте крупного железнодорожного узла. Но вот увидишь фрагмент рельсового пути, из ниоткуда в никуда, и даже винтажный семафор социалистического образца — а на нем уже видеокамера из XXI века. Явно уже тоже не работающая — близлежащее складское хозяйство, ангары, тоже пришли в упадок.
Огороды нашего спасения
Если залезть в базу данных Регистра предприятий Латвии, то там и по сейчас можно обнаружить наименование — LapeNu kolonija. Это вполне себе юридическое лицо, объединявшее энтузиастов огородничества и садоводства, в годину независимой Латвии патронируемое детско–юношеской организацией мазпулков. Идейным отцом последней был лично Карлис Улманис. Профессиональный агроном знал толк в продовольственной безопасности — и потому в Латвии в самые трагические этапы XX века не было смертного голода. Между прочим, в целом ряде исторических житниц Европы в последнюю Мировую войну от него имелась массовая гибель людей — от Греции до Нидерландов.
В новой социально–экономической формации, как тогда именовалось, приусадебные участки также приятно разнообразили дефицитный по части плодоовощной продукции советский стол. Вашему автору доводилось читать архивные материалы ЦК КПЛ, где черным по белому было написано: в столице Латвийской ССР нет огурцов… Но это касалось только государственной торговли, а не базара, куда матерые, пупырчатые огурчики с плодородной почвы попадали на прилавок.
1970–80–е годы были ознаменованы постепенной застройкой улицы Сканстес. После пожара знаменитого Ипподрома, на котором в 1914 году открыли игры Всероссийской Олимпиады (не дошли до финала, спортсмены поспешили на фронт), его не стали восстанавливать — зато появились современные многоэтажки в шаговой доступности до центра. Был выстроен и военный объект — пограничная застава, чей личный состав обслуживал морской порт, а затем и Рижский аэропорт, когда в начале 1990–х из него начались международные рейсы. Именно эта современная казарма стала первым маяком капитализма на Сканстес — ее сразу же после ухода Северо–Западной группы войск РФ в момент прихватизировали бойкие кооператоры, вначале промышлявшие компьютерными программами.
Не вписались в рынок
Огороды же сдавали свои позиции постепенно. Поначалу свели на нет всю ту сторону, что по направлению к улице Валдемара. На их месте в начале XXI века появились многоэтажные жилые комплексы, которые выглядят столь харизматично, что даже снялись в криминальной драме "Люди там" (2012, режиссер Айк Карапетян) — единственном русскоязычном художественном фильме независимой Латвии. Якорным объектом для привлечения публики стал многофункциональный спортивно–концертный комплекс Arēna Rīga.
Однако вот печальная ирония судьбы: после уничтожения плодово–ягодных хозяйств эра процветания шоу–бизнеса продолжалась менее 15 лет. Канули в лету хоккейные ристалища, концерты Шнура, и вот "Арена" стоит никому не нужная, окруженная огромными пустыми парковками на тысячи машин. Закатанные в асфальт бывшие садики ограждены шлагбаумами и не пропускают посторонних. Поблизости надежды национального спорта спешат в Олимпийский центр. Красивый, чистый и весьма недешевый для пользователей.
Идеей о том, что невидимая рука рынка все наладит, руководствовалось и прежнее рижское начальство, решившее проложить на Сканстес трамвай. Оный должен был, правда, немножечко наехать на территорию Большого кладбища, отчего вышел скандал. Разборка вокруг грядущего рельсового пути в 2017–2018 гг. и сделалась триггером, который в итоге сменил популярного доселе столичного мэра. Кстати, не впервой рижане поступили так с градоначальником — ведь в конце 1980–х идея "Metro — nE!" также сделалась титульным мемом. И вытолкнула знаменитого председателя горисполкома в противники нарождающегося молодого государства… Сухим остатком от затей 2010–х годов о превращении Сканстес в оазис благодаря усилиям отечественного банкинга и сегодня является как бы парк за проволочной стройоградой. В рукотворных прудах, когда много дождей, курсируют утки и лысухи. А в сухое время — пыль и дымы недалекого асфальтового завода…
