Евросоюз у Великой китайской стены: торговля с крупнейшим партнером подошла к патовой черте 0

"Откровенность и осторожность"

Таким, по мнению руководителя азиатских программ Института внешней политики Латвии Уны Александры Берзини–Черенковой, должен быть подход Старого Света к КНР. Впервые официальные отношения Евросоюза и Пекина были установлены в 1994 году. "Тридцать лет спустя ландшафт китайско–европейского диалога — это прежде всего арена для жестких переговоров, не оптимистичных ожиданий. Однако выборы в Европейский парламент могут стать поворотным моментом в развивающейся динамике между двумя державами, поскольку мы стали свидетелями продолжающихся проблем безопасности и отступления от глобальных неолиберальных норм".

В предисловии к докладу посол ЕС в Китае Хорхе Толедо Альбиньяна как раз и упоминает "комплексные вопросы, встающие перед отношениями, от экономической безопасности и торговли до влияния полномасштабного вторжения России в Украину".

Китай, со своей стороны подчеркивает У. А. Берзиня–Черенкова, становится более гибким в том, что касается климатической политики, борьбы с выбросами в атмосферу. С китайской стороной ведется диалог в сфере биоразнообразия, сохранения видов растений и животных — словом, касательно сельскохозяйственной политики ЕС. Но латвийская исследовательница обращает внимание и на растущую проблему в отношениях ЕС и КНР — если первый продолжает свою климатическую политику, основанную на декарбонизации, то вторая стремится наполнить рынок Европы электромобилями, произведенными в условиях, далеких от рыночных. Что вынуждает Брюссель проводить расследование в отношении китайского импорта.

Латвийский эксперт полагает, что в условиях нестабильности на глобальных рынках ЕС и КНР могут осознать взаимозависимость: "Поскольку экономика Китая сталкивается с проблемами, это дает возможность найти общий язык. Китай продолжит критиковать торговые подходы ЕС, исследуя, какие экономические модели еще могут быть работоспособны".

В то же время главными неизвестными в отношениях ЕС–КНР остаются эффект от президентских выборов в Соединенных Штатах и возможный кризис вокруг Тайваня. Влияет на политэкономию Китая и ситуация на Ближнем Востоке — Пекин заинтересован в нефтяном импорте из региона.

Иллюзия капитализма

Прежняя политика Брюсселя в отношении Поднебесной оказалась иллюзией — такой вывод делает эксперт Алисия Гарсия–Херреро, представляющая "мозговой центр" Евросоюза BRUEGEL.

"ЕС рассматривал вступление Китая в ВТО как возможность расширить глобальную торговую систему, продолжая при этом либерализовать торговлю и инвестиции. Это был один из инструментов в рамках более общего участия Запада в политических отношениях с Китаем. На экономическом фронте взаимодействие включало компании в Китае, но объем был меньшим, чем первоначально ожидалось. Прямые иностранные инвестиции в производство приветствовалось только в тех отраслях, которые Китай решил открыть и, в большинстве случаев, в обмен на технологический трансфер. Многие отрасли, особенно в сфере услуг, оставались закрытыми и принадлежащие государству предприятия не были приватизированы, или отменены субсидии. По сути, Китай так и не стал страной с рыночной экономикой и продолжал использовать промышленную политику для подъема вверх, накапливая большое положительное сальдо торгового баланса, за счет подавления потребления и ограничения доступа на рынок зарубежной конкуренции".

С приходом к власти Си Цзиньпина антирыночные тренды еще более укрепились, полагают европейские аналитики.

"Культурная самодостаточность и витальность"

Это качество Китая, признает У. А. Берзиня–Черенкова, также составляет проблему в отношениях с ЕС. Евросоюз, являющийся объединением малых наций, не способен предложить Китаю свои нарративы, и потому стратегией в отношении КНР должно быть снижение рисков.

Такой подход уже реализовывался Европейской комиссией под руководством Урсулы фон дер Ляйен, и в целом Брюсселю удалось разрулить сложные проблемы вокруг Covid–19, и не дать России использовать концепцию "глобального Юга" в противостоянии вокруг Украины.

"Будучи могущественной державой, Китай, по понятным причинам, лоббирует международную систему, которая учитывает его реалии и интересы", — констатирует У. А. Берзиня–Черенкова.

Торговля в минусе

Характерной особенностью доклада ЕС является участие в нем китайских партнеров. В частности, директор по Европе Китайского института изучения внешней политики (CIIS) Жин Лин, отметил, что ЕС "сверхзависим" от Китая: в 2022 году торговый дефицит Старого Света составил 400 миллиардов евро.

"Украинский кризис", как дипломатично называют пекинские аналитики крупнейшую войну в Европе со времен Второй мировой, привел к тому, что в 2023 году двухсторонняя торговля ЕС–КНР начала снижаться быстрыми темпами. Общий объем за первые три квартала прошлого года составил 594,2 миллиарда долларов, меньше на 7,7% по сравнению с 2022–м; причем экспорт китайских товаров и услуг в Старый Свет упал на 10,6%.

Глядя из Пекина, в действиях Брюсселя присутствует "сильное идеологическое измерение". Вместо того чтобы действовать по принципу обоюдной выгоды (win–win), Брюссель "посылает ряд неясных сигналов бизнес–сообществу". "Китай также глубоко озабочен изменением мышления ЕС".

Китай полагает также, что разработанная в ЕС "Индо–Тихоокеанская стратегия", рассматривает Китай скорее "как конкурента, нежели партнера". Но нет худа без добра:

"При второй администрации Трампа будет больше беспокойства со стороны Европы, включая ее позицию по Украинскому кризису, тарифам, проблеме изменения климата и многому другому, что, вероятно, заставит ЕС принять более осмотрительную политику в подходах к общению с Китаем".

**МОСКВА–ПЕКИН **

"Китай рассматривает свои отношения с Москвой как не направленные против любой третьей стороны, тем самым они не должны подвергаться давлению или осуждению со стороны кого–либо", — пишет ведущий китайский эксперт по ЕС Жин Лин.