"Сёгун" (Shōgun). Создатели Рейчел Кондо, Джастин Маркс, в ролях Космо Джарвис, Хироюки Санада, Анна Саваи. США, 2024.
Все, кто пишет про этот сериал — а пишут многие, поскольку это одна из главных телепремьер весны — сравнивают его с "Игрой престолов". С ней, правду сказать, давно сравнивают что попало — но исторический, претендующий даже на некоторый реализм "Сёгун" и впрямь похож на фэнтезийную "Игру" больше, чем, например, формально родственный той "Дом дракона".
Самурайский эпос тоже чрезвычайно многофигурен, полон запутанных феодальных интриг, бодр, жесток (хотя нынешние ханжеские нормы заметно ограничивают богатейший потенциал по части секса и насилия) — а что до фантастики, то средневековая Япония выглядит местом ничуть не менее диковинным, чем любой Вестерос.
Свой среди чужих
Все, кто пишет про сериал, упоминают предыдущую экранизацию романа, по которому он поставлен. И это тоже закономерно: впервые одноименный бестселлер Джеймса Клавелла превратили в мини–сериал еще в 1980–м — сделав заметный шаг к той революции в телевидении, которой мы обязаны "Игрой престолов" и прочими дорогими роскошными шоу, достойными большого экрана. Включая "Сёгуна–2024".
Понятно, что четыре десятка лет назад представления о роскоши на ТВ были другие — но в "Сёгуне–1980" плавал настоящий, пусть и новодельный галеон, Японию изображала настоящая Япония (свежая экранизация, кстати, снята в Канаде), самураев играли настоящие сыны Ямато, а главного из них — сам легендарный Тосиро Мифунэ.
А еще все пишущие про нового "Сёгуна" хвалят его за то, что в нем, в отличие от старого, не так сквозит самодовольство белой расы, герой–англичанин, угодивший на рубеже 16–го и 17–го веков в страну икебаны и харакири, не солирует, как в прошлый раз, а честно делит сцену с героями–японцами, и вообще, чуждая постановщикам–американцам культура показана вдумчиво и с уважением. Мол, это больше отвечает духу литературного первоисточника — толстенного романа, полного японских реалий.
Без русских не обошлось
Британец Клавелл и впрямь знал тамошнюю культуру и нравы не по переводным аниме или походам в суши–бары: во время Второй мировой он служил в Малайзии, попал в плен и несколько лет провел в японских лагерях. Результатом погружения в среду стали шесть книг "Азиатской саги". Действие двух из шести происходит в Японии. Одна из двух — как раз "Сёгун" –— имела сокрушительный успех.
Не будучи японцем, оценивать расхваленное правдоподобие романа и второй экранизации не возьмусь. В других частях "Саги" немало страниц посвящено русским — и это по большей части "пархатые казаки" из бессмертного монолога Гриценко и самых отвязанных шедевров бондианы. С другой стороны, сидел Клавелл все–таки в Чанги, а не в Устьвымском ИТЛ.
По крайней мере, и у главного английского героя "Сёгуна", штурмана Джеймса Блэкторна (в новой экранизации — Космо Джарвис), и у главного японского, военачальника Ёси Торанаги (Хироюки Санада), есть реальные исторические прототипы. Уильям Адамс, английский штурман с голландского корабля, действительно попал в 1600 году на почти неизвестный еще европейцам архипелаг и действительно первым из белых был принят в самураи.
А Токугава Иэясу, объединитель раздробленной феодальной страны, фактический ее правитель, японский Ришелье, действительно взял Адамса то ли под покровительство, то ли в плен и привлек к модернизации тамошнего флота. Это он — сёгун: Токугава–Торанага; специфический термин обозначает военного диктатора при царствующем, но не правящем императоре.
Замена понятий
Самурайской терминологии, этики и эстетики в сериале, как можно догадаться, в избытке: "даймё", "хатамото", "ронин", самопожертвование ради сюзерена, беспощадность к другим и к себе. Еще Борису Ласкину, автору текста песни про нерушимую дружную однополую семью танкистов, было ясно, что Японию олицетворяет свирепый мужик с двумя мечами, всегда готовый снести чужую голову и вспороть собственный живот. По сей день чувство долга считается главной чертой японского характера, а отношение работника к своей компании как к сюзерену — основой тамошней деловой этики. В том, сколь ответственно американские телевизионщики подошли на этот раз к прославлению образа самурая, легко увидеть типичное современное расшаркивание перед иными расами и культурами — и не так просто уловить злую иронию истории.
На самом деле самурайской Японии — с ее сословной этикой, сугубо мужской культурой, милитаризмом и экспансивностью — давно нет. Страну на деле давно представляет не злющий взрослый мужик с мечами, а девочка пубертатного возраста с непропорционально большими глазищами, главный персонаж манги и аниме — истинно народных искусств теперешней Японии. Каковые искусства происходят от комиксов и мультиков, импортированных на острова после Второй мировой из державы–победительницы. Отняв у разгромленной империи армию, амбиции, самурайскую честь и мужское достоинство, Америка подарила ей взамен свою поп–культуру — так Япония и сделалась страной девочек.
Если помнить об этом, красочный сериал про фамильные мечи, сословную верность и боевую доблесть предстанет по–японски утонченным издевательством.
