Кому достанется жемчужина в Межотне: решается судьба латвийского дворца

Растрелли и Кваренги

Инициативную группу создали два известных в Латвии человека — скульптор и художница Регина Дейчмане, которая возглавляет Фонд Петериса Васкcа и Малый Межотненский дворец, а также Родриго Фоминс (Иго), известный музыкант, ныне создатель Центра искусств Ceplis.

— Наш центр располагается в трех километрах от дворца, — делится Иго. — У нас регулярно проходят выставки, концерты и другие мероприятия. Прежде здесь располагался кирпичный завод с таким названием, но все закончилось в 1992–м, когда производство закрыли. Мы долго преобразовывали это место, и ныне к нам приезжает много посетителей.

Две недели назад ко мне приехала Регина Дейчмане, и мы вместе поехали сюда. Ходили по парку, по дворцу, и у нас созрел план создать инициативную группу, к которой мгновенно подключились очень компетентные специалисты — они помогают нам идеями. Уже больше недели на сайте Manabalss.lv проходит народное голосование за сохранение дворца в ведении государства. Присоединяйтесь!

Мы не раз говорили с многолетним директором Рундале Имантом Ланцманисом, доктором искусствоведения, известным историком и художником, о судьбе дворца в Межотне. На пресс–конференции он показывал интереснейшие слайды, иллюстрирующие историю дворца.

— Межотне — жемчужина классицизма, номер один в Латвии, — делится г–н Ланцманис. — В любом государстве защита памятников культуры — одна из самых больших ценностных задач. И я боюсь, что Латвия до конца не осознает, что такое Межотне. Это то же Рундале, только другого стиля и времени. Гениальный Франческо Бартоломео Растрелли изменил все течение культуры Латвии. То же самое сделал и великий Джакомо Кваренги в 1797–м, когда разработал эскизы для дворца в Мезоттене. Эскиз, сделанный рукой Кваренги, хранится в Бергамо, на его родине.

В 1798–м дворец начали строить, и в 1802–м закончили. Он был подарен еще при жизни Екатерины II княгине Шарлотте фон Ливен, воспитательнице 10 внуков императрицы.

Я очень люблю это здание, впервые там побывал в 1958–м, мне было всего 17 лет! Дворец стоял полуразрушенным после войны, все было в запустении. Как таковое здание начали отстраивать в 1959–м — в качестве некоего административного центра, а потом, в 71–м, в Рундале приехали специалисты двух реставрационных фирм из Ленинграда. Одни предложили консервировать дворец, а другие набили руку на реставрации именно ампирных живописных работ. И они практически заново сделали все потолочные росписи, особенно в Купольном зале. От росписей к тому времени мало что осталось, но сохранились прекрасные фотографии. Это была идеальная работа ленинградцев.

Мы в Рундале с тех пор следили за этими работами. В Межотне есть копии бидермейерских столиков и стульев — это по нашим музейным образцам. Реставратор Майя Банкиере сделала гипсовые модели, по которым отлили в бронзе люстры, которые теперь в Купольном зале — они точь–в–точь как на старых снимках.

Часы с историей

— Там комнаты украшали и эти уникальные часы с малахитом "Колесница Дианы". История потрясающая! Мы покупаем часы в Риге в антикварном магазине и только несколько лет спустя узнаем, что они стояли в Межотне. Их купили и поставили там в 1829 году, это работа петербургского мастера Иоганна Андреаса Шрейбера. Они опять должны стоять там! Их купил и привез сюда Иоганн фон Ливен, старший сын Шарлоты фон Ливен. Его портрет работы Юлиуса Деринга мы привезли из Рундале сюда. А также портрет самой Шарлотты и Пауля Ливена, гофмейстера Александра II, работы Ивана Крамского.

В Межотне уже стоят копии с наших рундальских вещей. Ведь в столовой герцога у нас — мраморное изваяние головы Менелая, статуи Аполлона, "Амур и Психея", Вольтера, которые прежде украшали Межотне. А в цокольном этаже Рундале хранится надгробный памятник самой Шарлотты.

Нам нужно наполнять Межотне — нужны и картины, и мебель, которая покупается с аукциона. Слава богу, ампирная мебель сегодня невероятна дешева. Стиль модерн как прежде дорог, рококо все дешевеет, а, к примеру, пара ампирных предметов — комод и вертикальный секретер из красного дерева с отделкой золоченой бронзой стоят всего 1000 евро!

И Министерство культуры, и Министерство финансов будут говорить, что денег нет. Так или иначе, правительство тратит 82 тысячи ежегодно на содержание Межотне. Добавить еще не так много, и дворец будет сиять.

В анфиладе, выходящий окнами в парк, все двери были из красного дерева. Сегодня это лакированные, просто из крашеной сосны, двери. Мы можем вернуть дворцу не только скульптуры и картины, но и вазу, которую Шарлотта подарила своей воспитаннице, и легендарные часы "Колесница Дианы", которые последний владелец Межотне Анатолий Ливен, уезжая в Швецию в 1924–м, продал.

У Анатолия Ливена большие заслуги перед Латвией — он сражался здесь с войсками большевиков. Но все равно в 1920–м по аграрной реформе его дворец был национализирован. Это было очень некрасиво. В Финляндии, к примеру, поступили по–другому — по аграрной реформе оставили 10 процентов собственности владельцам имений, и они поддерживали ее в приличном состоянии.

Производя реставрацию в Межотне с 1971 по 1991 год, мы делали имитацию мрамора из гипса, но идеально белого тогда нельзя было найти. А в 2001–м Агентство по недвижимости сделало очень приличную реставрацию.

Дворцы могут покупать только сумасшедшие миллионеры. В Италии и Франции на продажу выставлено море дворцов — никто не покупает. Так что идея с продажей Межотне целиком провальная. Главный аспект этого дела — культурная ответственность. Ведь объект обладает европейской ценностью.

Сколько стоит?

— Миссия нашего государства в этой ситуации — сохранить в интересах всего общества Межотненский дворец, потому что другого такого сооружения подобного масштаба, построенного в стиле классицизма и ампира, в Латвии больше нет, — подтверждает директор Рундале Лаура Лусе. — Мы сегодня в несравненно лучшем положении, чем в 1964–м, когда началась реставрация Рундале. Она была небыстрой, но сегодня эта жемчужина барокко — один из самых посещаемых туристических объектов в Латвии. И дворец в Межотне может войти в этот золотой круг таких объектов.

Мы подсчитали, что дворец и парк можно содержать на бюджет в 300 тысяч в год — вполне подъемная сумма для государства. Предполагаем, что Межотне станет филиалом Рундальского музея, но не обещаем, что закончим окончательное восстановление дворца за год или больше. Но для достижения этой цели будем работать столько, сколько потребуется.

— Мне повезло в том, что я более 45 лет наблюдаю процесс реставрации и здесь, и в Рундале, — поделился глава Управления национального культурного наследия Юрис Дамбис. — Если мы посмотрим на защищаемые государством памятники культуры Латвии, то среди этих 9 тысяч есть те, которые особо важны для культуры, развития самосознания и особо символичны. Конечно, Межотне входит в этот список.

На мой взгляд, государство должно о них заботиться. Были горячие дискуссии об этом объекте, но всегда преобладало мнение оставить его в собственности государства. Обращаясь к недавнему прошлому, в 2006–м была задумка упорядочить культурную собственность и ту, которая перешла в госсобственность, чтобы выработать систему. Но до сих пор она недостаточно хороша, чтобы служить этой цели. Задумка была — зарабатывать на другой собственности, чтобы вкладывать в те жемчужины, которые более важны с позиции культуры. Лучшее решение — связать Межотне с Рундале, что, собственно, и было на протяжении более 50 лет. Но нас всегда пугает вопрос финансирования. Всегда упоминают десятки миллионов — таких денег нет — но как мы сегодня слышали, чтобы начать эту работу, нужно всего лишь 300 тысяч в год. Это небольшие деньги по сравнению с тем, что нам дает существование этой жемчужины.

— Земля, на которой стоит дворец, в течение времени принадлежала разным структурам, — сказал представитель самоуправления Айвар Окманис. — Межотненский дворец постоянно был в круге моего внимания, самоуправление рассматривало его как туристический объект. После перерыва на пандемию здание попало в наши руки без финансирования. В нашей программе развития самоуправления предусмотрено превратить территорию дворца и парка в замечательный объект культуры и тем самым привлечь туристов и вернуть объект в "золотой круг" Бауского района. Последние 20 лет мы обихаживали парк. А сейчас сооружаем мост через Лиелупе, который соединит дворец с местной церковью, а на другом берегу в пяти километрах будет Рундале. По программе развития туристического кластера на 2024–2028 гг. надеемся восстановить прежнее партнерство и привлечь финансирование.

— Спасибо за актуализацию вопроса, как важно сохранять культурное наследие для страны, — отметила парламентский секретарь Министерства культуры Агнесе Лаце. — Для нас как министерства важно не только сохранить эту жемчужину, но и то, чтобы это место было доступно и для общества. Поэтому мы пригласили все стороны 24 апреля на совещание. Это будет и администрация Рундале, и самоуправление Бауски, Министерство финансов, Госагентство недвижимости. Поговорим о возможном сценарии сохранения дворца, чтобы он был доступен для общества. Обдумаем вариант, который предложила г–жа Лусе, чтобы дворец стал филиалом Рундале. Предстоит долгая дискуссия — конечно, постараемся все сделать наилучшим образом.

Кто и на чем зарабатывает?

— Если Рундале готово восстанавливать Межотне, если самоуправление Бауски тоже подключается к этой задаче, то делайте! — не возражает член правления Госагентства по недвижимости Андрис Варна. — Но объекты культуры не могут зарабатывать много. Они скорее предназначены для поддержания хорошего душевного состояния людей. Мы готовы дискутировать с Министерством культуры, но скорого ответа нет. Создадим рабочую группу, обсудим.

— Политики все время говорят о пенсиях, полиции, здравоохранении, состоянии мостов и улиц, — отметил экс–президент Латвии Валдис Затлерс. — Но никогда не говорят о культурных объектах. И в театрах, и в других объектах культуры — все на продажу сегодня. Но есть же непреходящие ценности, которыми живет наша душа! Одна из таких — дворец в Межотне, который нужно сохранить во что бы то ни стало. Сейчас будем интенсивно обсуждать, как юридически и финансово этого достичь. А наша рабочая группа должна агитировать за всенародное голосование. Говорите с каждым! Открываем рабочий фронт и даем зеленый свет.