Эпоха бедствий и кровопролития: как фон дер Борх покорял Ригу 

К сожалению, все эти события в силу их отдаленности от нас по исторической шкале сейчас мало кому известны. А жаль! Ибо если показать жизнь и времена фон дер Борха в виде, например, сериала, он мог бы набрать высокие рейтинги.

О первых годах жизни Бернхарда фон дер Борха мы знаем немногое: неизвестна нам даже приблизительная дата его рождения. Крупицы сохранившихся сведений гласят, что он происходил из города Зост в германской Вестфалии.

Каким–то чудом сохранились и имена его родителей: Фридрих фон дер Борг и Альверт Брейтхаузен. Семья Боргов была богатой и влиятельной, она владела в Вестфалии рядом замков. Поэтому вызывает удивление, что Бернхард выбрал жизнь искателя приключений и отправился в далекую Ливонию — возможно, он был младшим сыном в семье и значительное наследство ему не светило.

Так или иначе, в 1451 году Бернхард вступил в ряды Тевтонского ордена, где благодаря своим талантам стал продвигаться по иерархической лестнице. Причем фон дер Борх нес службу в Ливонском ландмейстерстве — филиале Тевтонского ордена, располагавшемся соответственно на территории Ливонии (земли современных Эстонии, Латвии и Литвы).

В начале 70–х гг. XV века Бернхард занимал место комтура (управителя) орденского замка Алуксне, а затем был назначен ландмаршалом, то есть главой вооруженных сил ландмейстерства. Теперь всего шаг отделял его от поста ландмейстера (магистра) — и властолюбивый фон дер Борх его сделал. Он составил заговор против тогдашнего ландмейстера Иоганна Вальдхауна фон Герсе, уличив того в бесхозяйственности и полнейшем несоответствии столь важной должности. В марте 1471 года фон Герсе был отстранен от власти и посажен под замок.

Бернхард фон дер Борх стал новым ландмейстером. Однако полного удовлетворения его властолюбивая душа не ощутила и тогда. Дело в том, что в Ливонии фон дер Борх не был полновластным властителем — но очень хотел им стать. Препятствием к обретению им единоличной власти в регионе был архиепископ Риги Сильвестр Стодевешер.

Тут нужно представлять устройство Ливонской конфедерации XV века. Ее формальным главой считался глава местного ландмейстерства Тевтонского ордена, назначаемый верховным магистром (гроссмейстером). Однако имелся в Ливонии и второй центр силы — Рижское архиепископство, обладавшее собственной административной территорией и чеканившее свою монету. Поскольку архиепископов назначали непосредственно папы римские, те вели достаточно независимую от ордена политику, что очень раздражало гроссмейстеров и ландмейстеров.

Конкретно же конфликт Стодевешера и фон дер Борха начался из спора о том, кто из них будет единоуправно распоряжаться в Риге — и тот и другой претендовали на единоличную власть в городе и не собирались идти на уступки. Обе стороны проводили хитроумные интриги, достойные "Игры престолов". В частности, Стодевешер отлучил своего врага от церкви, но Бернхард фон Борх самолично отправился в Рим и 3 марта 1477 года уговорил папу снять наложенное архиепископом отлучение.

Затем Стодевешер тайком вошел в сношения с королем Швеции Карлом VIII Кнутссоном, пообещав передать ему в обмен на вооруженную помощь земли своих вассалов в Ливонии. На помощь архиепископу прибыли двести шведских солдат. Тайное стало явным: когда те самые вассалы узнали о планах архиепископа, они, возмутившись, переметнулись на сторону ордена. Воспользовавшись этим, фон дер Борх внезапно осадил архиепископскую резиденцию, схватил Стодевешера и бросил его в темницу, где бедняга и скончался.

Дабы получить стопроцентное обоснование столь крутому обхождению с наместником Бога на земле, фон дер Борх обвинил его в том, что Стодевешер не желает защищать свою паству от русских соседей. Мол, Псковская республика втихомолку отгрызает у архиепископства куски земли, после чего живущих на них латышей, давно уже ставших добрыми католиками, насильственно заставляют перекрещиваться в "русскую веру".

Дескать, Стодевешер смотрел на столь возмутительные вещи сквозь пальцы и никак им не препятствовал. По мнению фон дер Борха, если бы Стодевешер остался бы во главе архиепископства, то "все закончилось бы тем, что вся страна Ливония, утратив христианскую веру, оказалась бы вновь в руках русских схизматиков". Поэтому, мол, ордену и пришлось пойти на крайнюю меру, и сместить Стодевешера — ради "спасения христианства".

Избавившись от Стодевешера, торжествующий ландмейстер назначил новым архиепископом своего двоюродного брата Симона фон дер Борха. Но подобным самоуправством очень возмутился папа римский Сикст IV, который недолго думая отлучил своевольного ливонца и его сторонников от церкви и назначил, имея на это полное право, архиепископом Стефана фон Грубе.

Братья фон Борхи отказались подчиниться римскому первосвященнику. Однако отлучение — веский довод, особенно для средневекового сознания. Бернхард нуждался в каком–то доказательстве своей моральной правоты — и чтобы обрести его, он решил начать войну с теми самыми "русскими схизматиками", с которыми якобы не желал бороться свергнутый им Стодевешер.

Открывая военные действия, фон дер Борх пожелал обеспечить тылы — и отправил два письма. Одно — папе Сиксту. В своем послании ландмейстер всячески расписывал русскую опасность. Дескать, коварные схизматики спят и видят, как им захватить беззащитную Ливонию. И только братья Борхи обладают достаточным авторитетом и уважением, чтобы сплотить ливонцев для эффективной обороны от коварного соседа. Но для этого нужно, чтобы папа подтвердил их статус и право распоряжаться в Ливонии.

А вот если Борхи не получат достаточных полномочий, то великий князь московский завоюет Ливонию, сделает ее своей провинцией и перекрестит всех жителей в православие. Ландмейстер рассчитывал, что его предупреждение упадет на подготовленную почву — в Риме наверняка уже слышали про энергичного великого князя московского Ивана III, который сколачивал из разрозненных русских княжеств единую мощную державу. К слову сказать, Бернхард фон дер Борх состоял в дальнем свойстве с Иваном III. Двоюродный брат Бернхарда Фридрих был женат на Елене Палеолог — родной сестре жены Ивана III, Софии Палеолог.

Те же самые доводы Бернхард повторил в письме верховному магистру тевтонцев — прося его замолвить свое словцо перед папой. Заодно просил войск и денег на войну с "неверными".

Но вообще–то ландмейстер рассчитывал, что боевые действия станут для него легкой прогулкой. Дело в том, что для ливонцев псковичи были врагом старым и привычным. Соседи жили бок о бок уже свыше двух веков и пограничные конфликты между ними стали обычнейшим делом. Русские и немцы попеременно набегали друг на друга, грабили, потом заключали временные перемирия, которые затем нарушали. Ничего нового.

Фон дер Борх рассчитывал, что московский князь не станет вмешиваться в очередную заваруху на землях вассального ему Пскова — что, своих забот у Ивана мало? Ландмейстер знал, что у Москвы обострился конфликт с ханом Большой Орды Ахматом — хан собирается на Русь, чтобы прижать ее к ногтю, как при Батые.

Естественно, размышлял фон дер Борх, Иван, оказавшийся лицом к лицу с татарской угрозой, не станет отвлекаться на проблемы своих псковских вассалов. И в этом заключалась крупная ошибка ландмейстера. Правда, в январе 1480–го ливонцы легко захватили и разграбили пограничную крепостцу Вышгородок, но уже Гдов им не дался. Фон дер Борх скомандовал временное отступление, рассчитывая вскоре повторить набег.

Однако Ивану оказалось не все равно, и он послал на помощь Пскову войско под началом воеводы Андрея Никитича Ногтя–Оболенского. Соединившись с псковскими ратниками, москвичи вторглась в Ливонию, опустошили окрестности Дерпта и вернулись с большой добычей и множеством пленных. Ландмейстер был обескуражен. Однако вскоре московская рать ушла восвояси — все наличные войска нужны были Ивану III против татар. В этом фон дер Борх увидел свой шанс.

В течение нескольких следующих месяцев на границе шли кровавые столкновения. Так, в августе 1480–го ливонцы захватили небольшой городок Кобыла, вырезав и угнав в плен 4000 его обитателей — и даже спустя несколько десятилетий на том месте стоял пустырь.

Ливонский хронист Бальтазар Руссов сообщал, что Борх собрал огромную силу. Хронист называл — явно сильно преувеличивая! — численность в "100 тысяч человек войска из заграничных и туземных воинов и крестьян". С этим войском немцы вновь попытались захватить Изборск и Псков, но обе осады провалились. Неудачной оказалась и попытка десанта с кораблей в Запсковье, которую псковичи сумели пресечь. А дальше часа весов вновь качнулась в сторону русских.

К концу осени пришло известие о знаменитом "стоянии на Угре", закончившемся поражением и отступлением татарского хана Ахмата. Тут ливонский ландмейстер сообразил, что запахло паленым, и начал отводить свое воинство в Ливонию. Он тут же принялся писать верховному гроссмейстеру Тевтонского ордена — мол, требуется срочная помощь. Фон дер Борх особенно напирал на то, что беда грозит не только Ливонии. Мол, если падет Ливония, перед лицом русской опасности окажутся и другие "христианские земли". Чтобы не обходиться одними лишь письмами, ландмейстер отправил в "турне" одного из своих приближенных — комтура Голдингена Герхарда Малинкродта.

Малинкродт посетил дворы ряда европейских государей, добрался в итоге до Вены и встретился там с повелителем Священной Римской империи Фридрихом III. Фридрих III настолько впечатлился рассказом ливонского гостя о русских варварах, что на правах верховного владыки германского мира пожаловал фон дер Борху рижскую епархию в ленное владение. В своем указе германский владыка обосновал это тем, что, мол, лишь фон дер Борх сумеет организовать оборону этих земель от схизматиков.

Мало того — император даже вызвался ходатайствовать перед папой римским, чтобы тот наделил ливонского ландмейстера правом назначать рижского архиепископа по своему усмотрению. По мнению Фридриха, это право поможет ландмейстеру сплотить Ливонию перед лицом русских. Опять же, император пообещал денег.

Но дурное предчувствие фон дер Борха, появившееся у него после известий с Угры, оправдалось: в январе 1481 года Иван III выслал на ливонцев 20–тысячное войско под началом воевод Ярослава Васильевича Оболенского и Ивана Васильевича Булгака Патрикеева. К этому войску присоединилась новгородская рать во главе с великокняжескими наместниками Василием Федоровичем Китаем Шуйским и Иваном Зиновьевичем Станищевым. Сын Шуйского Василий Васильевич Бледный Шуйский возглавил в походе псковский полк. Та зима была очень снежной, и ливонцы не опасались нападения — они думали, что русское наступление начнется весной. Однако внезапно перейдя границу Ливонии, русские ударили в трех направлениях, двинувшись на замок Тарваст, на замок Каркус и на замок Феллин.

Тарваст и Каркус пали уже через месяц, а осада Феллина, являвшегося одним из мощнейших замков в Ливонии, началась 1 марта. "Когда он (фон дер Борх. — Авт.) воротился из России, то pyccкие последовали за ним в Ливонию, и здесь совершали еще более ужасные безчинства и жестокости, нежели какие он совершил в России, и совершенно выжгли области Феллин и Тарвест вместе с посадом, много народу убили и взяли в плен без всякого сопротивления, забрали много колоколов из церквей и увезли их из Ливонии вместе с другим разграбленным добром.

Тут оправдалось изречение Соломона, в котором он говорит: "Муж и конь уготовляются на день брани: от Господа же помощь". Подобное же видели и на этом магистре. Потому что хотя он, как уже сказано, и собрал такую силу народа против русского, какой никогда не собирал ни один магистр ни до него, ни после, а все–таки он с нею достиг очень малого", — грустно констатирует Руссов.

За день до подхода туда русских Бернхард фон дер Борх бежал из Феллина в Ригу. Он едва спасся — на протяжении полусотни верст его преследовала новгородская рать, захватившая даже часть ландмейстерского обоза. Что же до Феллина, то его обитатели, оказавшись под огнем мощной великокняжеской артиллерии, предпочли откупиться и выплатили воеводам 2 тысячи рублей — сумму по тем временам астрономическую. Плюс ко всему русские, отступая, прихватили с собой большую добычу: скот, коней и человеческий "полон".

Бедствия ливонцев усугубились тем, что в переполненном беженцами Ревеле вспыхнула эпидемия чумы. В итоге властям Ливонии ничего не оставалось, кроме как пойти на переговоры. 1 сентября 1481 года в Новгороде было подписано соглашение о десятилетнем перемирии. Стороны договорились сохранить старую границу — и все, что называется, остались "при своих". Однако правительство Ивана III озаботилось усилением оборонительных сооружений на северо–западных рубежах государства — в связи с чем в 1492 году началось возведение на реке Нарове, напротив ливонской Нарвы, каменной крепости Ивангород, существующей и поныне.

Мир 1481–го посеял драконьи зубья будущих конфликтов. Согласно заключенному договору Дерптское епископство должно было ежегодно уплачивать Пскову так называемую "юрьевскую дань" (изначальное название Дерпта — Юрьев) в размере одной гривны (равнявшейся одной немецкой марке или 6 венгерским золотым) с души. Дань эта никогда толком не выплачивалась — что спустя десятилетия послужило для Ивана Грозного одним из поводов к началу опустошительной Ливонской войны.

Что до магистра Борха, то он вскоре вновь погряз во внутренних конфликтах. В декабре 1481 года папа римский Сикст IV в своей булле разрешил рижанам отказаться от присяги на верность фон дер Борху и приказал повиноваться новому архиепископу Стефану фон Грубе.

29 июля 1483 года в Ригу приехал папский ставленник фон Грубе и вновь потребовал от братьев фон дер Борх беспрекословного подчинения. Те снова отказались. Бальтазар Руссов сообщает, что в Ливонии тогда разгорелась настоящая гражданская война. На сторону фон Грубе встали рижские горожане, которым надоел властолюбивый ландмейстер, все время пытавшийся вмешаться в дела городского самоуправления.

"Тогда архиепископство рижское снова отдано в жертву и разграблено, а город Рига обложен осадою; и хотя рижане вместе с архиепископом и потерпели достаточно нужды чрез продолжительную осаду; однако, магистр все–таки не мог сделать им никакого вреда. Потому что рижане вместе с apxиeпископом сильно защищали свой город, так что магистр должен был со стыдом удалиться. После того рижане продолжали нападение и зажгли замок Ригу (одна из орденских резиденций. — Авт.), который был очень близко построен к их городу, разрушили его и совершенно уничтожили, и затем осадили и взяли замок Динамюнде", — извещает хронист.

Рижане набрались смелости и осадили даже главную орденскую резиденцию в Вендене, но взять тамошний замок у них не получилось. В итоге они подвергли опустошению окрестности Вендена и вернулись в Ригу с богатой добычей и множеством пленников.

Неудачников никто не любит — на Борга восстали его собственные приближенные. 19 ноября 1483 года орденские сановники прибыли в Венден, заняли замок и поместили ландмейстера под арест, вынудив его официально отказаться от своей должности. Бернхард фон дер Борх еще дешево отделался — жизнь у него отнимать не стали. Оказавшись в кругу недоброжелателей, он сдал свои полномочия ревельскому комтуру Иоганну Фридриху фон Лоринкгофену, ставшему новым ландмейстером.

Свергнутый же владыка отправился в ссылку и остаток своей жизни провел в замках Леаль и Пернов. Лишившийся власти и сторонников, он уже никого не интересовал — современники даже не потрудились зафиксировать точное время его смерти: то ли 1486–й, то ли 1488 год…

Однако гражданская война в Ливонии продолжилась и при фон Лоринкгофене. Стефан фон Грубе неожиданно умер 20 декабря 1483 года в Риге, и началась вооруженная борьба за вакантную должность архиепископа. Сражения разгорались одно за другим, город Рига и орденские замки поочередно подвергались нападениям, люди гибли в огромных количествах, край стоял в запустении. Лишь в марте 1491 года орден окончательно разгромил рижан и навязал им мирный договор на своих условиях.

26 мая 1494 года умер Иоганн Фридрих фон Лоринкгофен, а новым ландмейстером стал Вальтер фон Плеттенберг. Именно Плеттенбергу, вошедшему в историю в качестве самого выдающегося из ливонских магистров, удалось окончательно преодолеть кровавое наследие фон дер Борха и навести полный порядок в вверенном ему государстве.