Идеи рейхсминистра Шахта живут и процветают: госрасходы Латвии урежут примерно на Даугавпилс 1 2057

А Министерство финансов на прошлой неделе представило на заседании правительства документ, названный вполне нейтрально — "О графике подготовки проекта Закона о государственном бюджете на 2026 год и рамках бюджета на 2026, 2027 и 2028 годы".

Тем не менее в нем содержится вполне реальное урезание расходов фактически для всех министерств — кроме силовиков.

Минфин излучает негатив

Основополагающим нормативным актом по составлению всех планов, связанных с деньгами, в нашей стране является Закон о бюджете и финансовом управлении.

Согласно его 16–й статье, именно министр финансов несет полную ответственность за разработку, графики и сроки всего, что связано с бюджетным вопросом. Арвилс Ашераденс ("Новое Единство"), тем самым, обретает сверхполномочия — подобные, кстати, тем, что имелись в годину прошлого "дижкибелиса" 2009–2012 гг. у тогдашнего главы Минфина Эйнарса Репше.

Хотя в данный момент ни о каком глобальном финансовом кризисе даже и таксисты не рассказывают, Минфин ЛР утверждает, что все у нас плохо: "По прогнозам на данный момент фискальное пространство на следующий бюджетный цикл является негативным".

Что в переводе с чиновничьего на человеческий язык значит: денег нет, но вы — держитесь.

Не заметили влияния

Сколько же средств недостает ЛР — и на какую цифру придется ужиматься?

Подчиненные А. Ашераденса насчитали на период 2026–2028 гг. — "не меньше" 450 000 000 евро, из этой суммы уже в следующем году — "не меньше" 150 000 000 евро. Можно, конечно, и больше…

Для сравнения — сколько это в наших условиях — укажем, что доходная часть бюджета государственного города Даугавпилс с населением около 80 тысяч человек составила в 2025 году — 155,87 миллиона евро, а расходная — 175,27 миллиона евро.

Занятно — при всем этом раздел 8.1.4. разработки А. Ашераденса и Ко гласит: "Влияние на показатели Национального плана развития: затрагивает ли проект ту область? Нет".

То же самое — раздел 8.1.8. "На социальную ситуацию жителей"; 8.1.11. "На здоровье жителей". Денег давать — нет, не будут. И — никак не повлияет!

"Не выдвигать предложений для приоритетных мероприятий"

Этот тезис, обращенный к министерствам и прочим учреждениям центрального подчинения, Минфин в своем документе выделил жирным шрифтом.

Приятным — для служащих в структурах такового — является статус Министерства обороны, коему до 10 июля предлагается предоставить информацию правительству, "о мероприятиях, которые планируется финансировать займом".

Совет Европейского союза 27 мая сего года выпустил регулу 2025/1106, в рамках которой был утвержден инструмент "Действия во имя безопасности Европы, укрепляя европейскую оборонную индустрию". Регула носит название SAFE — по–английски "безопасный", что особо пикантно в том контексте, что Великобритания со следующего года уже 10 лет как не в ЕС, а Вашингтон с Брюсселем дружат примерно, как кошка с собакой. Но даже в аббревиатурах сохраняется евроатлантический карго–культ…

Нашей же стране на этом фоне необходимо незамедлительно записаться на "военные" деньги: "Срочность обоснована тем, что до 29 июля с. г. Латвии надо представить анкету заявки Европейской комиссии, высказав интерес к использованию займа в рамках регулы SAFE, и надо идентифицировать предварительный объем финансирования и планируемые мероприятия".

Военная экономика

Таким образом, в Латвии наглядно фактически создается двухуровневая система народного хозяйства. С одной стороны, полный блэкаут в гражданском секторе, с другой — разливанное море займов для ВПК.

В целом, можно заметить, Европа идет по рецепту, изобретенному в конце 1930–х годов рейхсминистром экономики Ялмаром Шахтом, целиком выведшим финансирование вермахта из–под контроля госказны и заменившим живые рейсмарки для милитаристов–монополистов своими собственными внутренними обязательствами, которыми обменивались условные Крупп, Порше и Юнкерс.

На Нюрнбергском трибунале герр Шахт, кстати, был оправдан — а векселя MEFO (Металлургическое научно–исследовательское общество) стали классикой рыночной мобилизации, при которой пролетарии отнюдь не восстают с голодухи — а продолжают пить баварское.