Президент США Дональд Трамп своё заявление о повышении таможенных тарифов на ввозимые в страну медикаменты объясняет как борьбу за справедливость — или против несправедливости — мол, "мы субсидируем здравоохранение других людей [имеются в виду те, кто живёт за пределами США, в том числе в Латвии], которые платят лишь часть от того, что платим мы", пишет Арнис Клуйнис на nra.lv.
Дональд Трамп живёт в собственном ритме — едва наступают выходные, как он делает заявления, принимает указы и инициирует действия американских властей, которые заставляют весь мир вздрогнуть, как муравейник, в который ткнули палкой. Несколько дней назад очередь дошла до объявления о введении 100% пошлины на медикаменты, ввозимые в США. Тариф вступает в силу не в понедельник, а в середине недели — 1 октября. Заявление громкое и значимое, вынудившее СМИ по всему миру броситься изучать свои национальные статистические базы данных, чтобы понять, насколько велик экспорт лекарств в США и что теперь находится под угрозой.
Что будет в Латвии?
Латвия страдает не от угрозы экспорту, а от того, что вовсе не попала на "праздник жизни" с годовым бюджетом в 200 миллиардов долларов США — такова сумма ввезённых в США медикаментов. За семь месяцев этого года Латвия экспортировала в США фармацевтической продукции на сумму 107 910 евро, в том числе в июле — всего на 61 евро. B это в месяц, когда американские импортеры медикаментов скупали всё, что могли, чтобы создать резервы на время неопределённости, вызванной обещанным Трампом повышением пошлин.
Но оказывается, что трамповские тарифы, если его план сработает, ударят по Латвии другим способом. Каким? Таким, что Дональд Трамп вынудит увеличить цены на медикаменты по всему миру, чтобы производители лекарств могли больше зарабатывать и инвестировать прибыль в разработку новых препаратов, которая сейчас обходится в миллиарды долларов или евро за каждое средство. Сейчас же выходит так, что 4% населения мира, проживающие в США, обеспечивают 2/3 прибыли крупнейших фармпроизводителей, которые направляют часть этих доходов на создание новых препаратов.
Чудо-лекарства по фантастическим ценам
Действительно, в США цены на лекарства в большинстве случаев в 3–4 раза выше, чем в странах с сопоставимым уровнем жизни и образом жизни. Есть и более шокирующие примеры. Инсулин в США стоит в семь раз дороже, чем где-либо в мире, поскольку он необходим людям, буквально "посаженным на иглу" — без очередной инъекции они могут умереть через несколько часов. Эти люди платят столько, сколько могут, или до тех пор, пока способны платить. На прошлых президентских выборах соперница Трампа Камала Харрис пообещала, что месячная доза инсулина не будет стоить для диабетиков больше 35 долларов. Дональд Трамп перебил обещание конкурентки перед выборами и продолжает обещать уже после них. Повышение тарифов он подаёт как способ снизить цены на рецептурные препараты в США на 59–90%.
Снижение цен на лекарства в США теоретически должно отразиться ростом цен на медикаменты в Латвии — чтобы фармгиганты не были вынуждены прекратить разработку новых препаратов. А прекратить её они не могут и не хотят, ведь такие препараты востребованы у людей с неограниченными финансовыми возможностями, среди которых находятся и владельцы глобальных фармацевтических концернов. Движущим мотивом спроса становится создание всё новых препаратов, похожих на чудо-лекарства, которые обеспечат их пользователям долголетие — с тенденцией к вечной жизни.
Утешение для Латвии в том, что наше небольшое население входит в состав гораздо более широкой группы людей по всему миру, на которых Трамп намерен переложить расходы на создание чудо-препаратов. По крайней мере, на первый взгляд кажется, что общая сумма останется прежней, если 4% платящих начнут платить на 90% меньше, а 96% — на 4% больше. Это не прогноз изменений цен на лекарства ни в США, ни в Латвии. Те, кто сегодня берётся прогнозировать, сходятся лишь в одном — Дональд Трамп действительно потрясёт мировой рынок медикаментов. А вызванные этим потрясением изменения в ценах на лекарства каждый может предсказать, исходя из собственных убеждений. В том числе полагая, что всё останется по-прежнему — повышение пошлин поднимет цены в США, а "чудачества Трампа" оплатят сами американцы.
Шуму много
Эффект "растревоженного муравейника" вызван заявлением Дональда Трампа, что с 1 октября США вводят 100% пошлину на импорт медикаментов. Однако содержание решения практически перечёркивает само заявление. Да, 100% пошлина, но с как минимум тремя условиями:
- это оригинальные, а не дженерики, которые составляют основную массу импортируемых препаратов;
- у иностранного производителя медикаментов нет предприятий в США, включая те, что находятся в стадии строительства или покупки, где начало процесса чётко не определено;
- между США и страной-экспортёром медикаментов нет уже заключённого соглашения, на которое ссылаются все страны ЕС — о том, что США и ЕС договорились о максимальной ставке в 15%, которую Европа обязана платить.
Мир уже успел привыкнуть к разнице между заявлениями Трампа и действиями американских властей. Поэтому и в этом случае волнения вызваны в первую очередь вопросом, как таможенные органы США будут трактовать его указ о 100% пошлине — с ведома Трампа или без него, и вопреки его намерениям — с такими оговорками, что формально такую ставку можно будет применить к одной упаковке лекарств в год. Серьёзно говоря, к такому объёму медикаментов, который не изменит текущие потоки химических веществ через границы стран, переработка которых завершается нанесением товарного знака препарата и доставкой его потребителям.
Хочет вылечить США от деиндустриализации
Что касается пошлин на медикаменты, можно сказать то же самое, что и о начатых Трампом тарифных войнах в целом: "Обречённая на неудачу попытка остановить деиндустриализацию страны по типично американскому методу — жить за чужой счёт".
Результаты Второй мировой войны позволили американцам устроиться за счёт остального мира таким образом, что весь мир продаёт им свои товары за напечатанные США доллары — чтобы получить резервную валюту для поддержания курса своей собственной и для взаимных расчётов. От американцев требуются доллары, а не товары, которые они должны были бы произвести и продать, чтобы вернуть доллары, за которые потом купят новые товары, как это работает в остальном мире. Таким образом, американцам не нужно работать, но как-то жить-то всё равно надо, то есть — зарабатывать. И они живут за счёт надувания двух пузырей — в сфере здравоохранения и пенсионного страхования. Злые языки говорят, что США — это страховая компания в такой же степени, как Россия — бензоколонка.
Высокие цены на лекарства в США определяются не жадностью иностранных поставщиков, а интересами самих американцев, чтобы в здравоохранении вращались всё большие суммы, позволяющие показывать и делить прибыль между медицинскими учреждениями, финансирующими их финансовыми структурами, обслуживающими их юридическими фирмами и так далее, пока все более-менее интегрированные в американское общество люди не окажутся либо сотрудниками этих компаний, либо держателями ценных бумаг, получающими реальные деньги под залог этих бумаг. Увы, система хороша лишь до тех пор, пока акционер больницы или врач не становится пациентом учреждения, за счёт которого он хорошо жил. В среднем невозможно, чтобы он заплатил больнице меньше, чем потом получил в виде зарплаты, дивидендов или прибыли от ценных бумаг. В среднем они должны вложить больше, а государство — покрыть дефицит печатными (формально взятыми в долг у Федеральной резервной системы) долларами.
Так десятилетиями и происходило, что США обеспечивают примерно тот же уровень медицинского обслуживания, что и в Латвии, если судить по ожидаемой продолжительности жизни, но по ценам в десять раз выше. За счёт этого большинство американцев живёт хорошо, а США продолжают выполнять роль донора долларов для всего мира. Импорт медикаментов можно сравнить в медицинской терминологии с одной из артерий по вливанию долларов в мировую экономику. Теперь хорошим тоном стало признание того, что так жить бесконечно уже не получится. Дональд Трамп взялся изменить существующий порядок, независимо от того, что ни он сам, ни кто-либо другой не способен предсказать, к чему приведут эти изменения.
