Широкий резонанс вызвал случай в Швейцарии, где одержимый идеологией государства-агрессора житель Латвии напал на украинцев. Это заставляет задать вопрос: если в Латвию вторгнутся российские оккупанты, как поведут себя те, кто здесь подвержен российской пропаганде? Примкнут к оккупантам? А как поступят латыши? Убегут? Будут защищать Родину? Этими вопросами задалась известная латвийская журналистка Neatkarīgā Элита Вейдемане.
Каковы сейчас общественные настроения относительно возможного плана действий в условный час X? Об этом размышляют бывший заместитель начальника Бюро по защите Сатверсме (бывшая Служба безопасности) Дидзис Шмитиньш, бывший государственный секретарь Министерства внутренних дел Андрис Старис, психотерапевт Виестур Рудзитис и политолог, бывший министр обороны Артис Пабрикс.
Коллаборационистов будет немного, но они будут
«Хочется думать, что латыши не будут трусами, — говорит Дидзис Шмитиньш. - Последние двадцать лет я живу в своём кругу людей, с которыми контактирую, и сейчас у меня нет глубокого представления о настроениях всего общества. Но я уверен в тех, с кем работаю: они будут стоять и падать за Латвию. Я в Земессардзе, и мы не отступим ни на шаг. Никаких компромиссов, только борьба».
Бывший госсекретарь МВД Андрис Старис, которого многие считают одним из самых информированных людей в стране, на вопрос о реакции латышского общества на возможное вторжение отвечает: «Хотелось бы надеяться, что не будет таких латышей, которые перейдут на сторону оккупантов, но, к сожалению, такие будут. В процентном отношении не скажу, но — будут. Однако, говоря о вторжении, во мне пробуждается реалистичный оптимист: вторжения не будет».
Старис допускает, что в случае нападения найдутся люди, которые не из убеждений, а стремясь сохранить свою жизнь, попытаются сотрудничать с захватчиками.
«Думаю, в основном это могут быть представители поколения, жившего при Советском Союзе и до сих пор ворчащего, что «тогда всё было» — бесплатная медицина, дешёвая электроэнергия, недорогое жильё и связь. Что касается молодёжи, то здесь у меня иное мнение, — говорит Старис. - Моей внучке 21 год, и в её кругу больше патриотизма, чем у старшего поколения».
Он добавляет: «Хочется ошибаться в оценке числа коллаборационистов, но ясно, что они будут».
Некоторые журналисты вдруг стали слишком пророссийскими
Психотерапевт Виестур Рудзитис настроен скептически: «Посмотри на некоторых своих коллег-журналистов. Некоторые вдруг стали настолько пророссийскими, что становится страшно. Это видно и в соцсетях, и в их статьях. Как такое вообще возможно? Это ведь не только среди журналистов. Это видно и в обществе. Что это — иллюзорное чувство безопасности?»
Он вспоминает начало войны в Украине: «Россияне думали, что всех купили, и Украину будет легко завоевать. Но украинцы оказались неподкупными. Хотелось бы, чтобы и в Латвии было так же. Но меня больше беспокоит молодое поколение. Меня тревожит, что есть такие «идиоты», которые ходят на пикеты в поддержку Стамбульской конвенции. Это результат деградации семьи. В моей семье такие «идиоты» вырасти не могли. Всё, что мы могли сделать — мы сделали. Надеюсь, что и в других семьях так же».
Какой пример покажут лидеры?
Бывший министр обороны, политолог, доктор политических наук Артис Пабрикс: «Как латыши поведут себя в условный час X? Главное — какой пример покажут лидеры страны. От этого будет зависеть поведение народа. Думаю, лидеры государства будут обладать здравым смыслом. Считаю, что нынешняя ситуация лучше, чем в 1939 и 1940 годах. По-моему, реакция будет адекватной».
Пабрикс подчёркивает, что многое зависит от того, будут ли люди на руководящих постах достаточно компетентны и способны принимать верные решения.
«Конечно, может случиться так, что в некоторых позициях окажутся люди без достаточного опыта. Если говорить о часе X, важно вовремя почувствовать кризис и правильно среагировать. От такого вторжения можно и уйти, но это зависит от опыта, знаний и политической интуиции. Можно, конечно, отмахнуться: подождём, авось пронесёт… Но всё на самом деле связано с готовностью нашей армии и политической элиты — в том числе в вопросах подготовки, закупок, боеприпасов и устойчивости», — говорит Пабрикс.
Он считает, что реакция будет правильной, но вопрос в том, не будет ли она запоздалой.
Он убеждён, что коллаборационисты в Латвии будут — в том числе и среди латышей: «Такие были всегда, и такие будут. Но они должны понимать, что их смогут выявить и нейтрализовать. И понятно, что ничего они не выиграют, потому что и сами пострадают от российской военной агрессии».
Пабрикс признаёт, что он — немного пессимист: «Это не только латвийская проблема. Всё происходит в западной политической среде, которая становится всё более раздробленной и левой. Когда я в Латвии вижу этих крикунов, защищающих мигрантов, у меня возникает тревога, что за них голосует всё больше избирателей. Это не те люди, которые примут правильные решения вовремя. Меня также пугает неспособность многих наших союзников увидеть очевидное. Сколько у вас дрон-детекторов? Сколько пилотов дронов? Сколько людей умеют вести войну по-украински, а не по лекалам Второй мировой?» Пабрикс подчёркивает: «Наши собственные домашние задания тоже не сделаны. Мы тянем время, занимаемся второстепенными вещами».
Нужно выявлять до часа X
Вейдемане напоминает, что произошло в 1940 году, а именно: 16 июня правительство Латвии получило ультиматум от СССР, на который нужно было ответить в течение шести часов. Советский Союз обвинил Латвию в нарушении договора о взаимопомощи от 1939 года, потребовал немедленного формирования нового правительства и безоговорочного ввода советских войск в Латвию для «обеспечения соблюдения договора». Латвийское правительство наивно надеялось избежать кровопролития и, учитывая недавние события — вторжение советских войск в Литву и убийства пограничников на латвийской границе — приказало своей армии встретить красных оккупантов как армию дружественного государства...
17 июня СССР полностью оккупировал Латвию. В тот же день была оккупирована и Эстония. Вечером 17 июня президент страны Карлис Улманис обратился к латышскому народу по радио: «Я останусь на своём месте, и вы оставайтесь на своих».
Всё произошло молниеносно. Большинство жителей Латвии просто не поняли, что происходит. Чтобы установить «нужный порядок», все учреждения внутренних дел были заняты коммунистами, ленинцами и марксистами. Народный писатель Вилис Лацис был назначен министром внутренних дел.
На объявленных «выборах в народный Сейм» был только один список — «Блок трудового народа». Перед этими «выборами» по радио выступал социал-демократ Бруно Калниньш, заявляя, что те, кто не примет участия в выборах или вычеркнет кандидатов блока, будут считаться предателями народа...
Коллаборационистов было много, напоминает журналистка. Но стоит отличать коллаборационизм — сознательное сотрудничество с оккупационной властью по идеологическим, корыстным или иным соображениям — от коллаборации, к которой людей принуждали. Например, в Латвии в 1940 году, когда началась советская оккупация, россияне утверждали, что латвийское государство продолжает функционировать. Большинство людей продолжили работать там же, где и раньше. Ведь нужно было как-то выживать, и вряд ли их можно в этом упрекать.
Коллаборационизм мог быть связан и с попытками сохранить в стране хоть что-то, что ещё можно было сохранить — не сдаться, а попытаться служить новой власти в надежде реализовать свои идеологические цели. Конечно, у части коллаборационистов целью была нажива и слава.
Сегодня всё может быть иначе, но уже сейчас — до часа X — нужно очень внимательно попытаться выявить этих потенциальных коллаборационистов, заключает Элита Вейдемане.
