49-летний немец Август Диль исполняет русского доктора в постановке Серебренникова 0 92

Премьера спектакля Кирилла Серебренникова «Метель» стала не только главным событием на Зальцбургском фестивале 2025, но и важнейшим социально-философским высказыванием на тему «Восток-Запад». Поставленная по повести Владимира Сорокина, эта притча превратилась в мультимедийное путешествие, в котором сошлись хаос и порядок, смерть и жизнь, Россия и Европа.

В основе сюжета — фантасмагорические путевые заметки, в которых литературные традиции сплетаются с современными публицистическими реалиями. В переработанной К. Серебренниковым версии повести архетипические персонажи выступают как путеводные вехи в понимании истории взаимоотношений русской стихии и западноевропейского порядка.

В центре повествования — два персонажа: немец Доктор Гарин и его кучер русский мужик Перхуша. Гарин одержим врачебной миссией: он должен любой ценой доставить вакцину жителям далёкой деревни, которых страшный вирус превращает в зомби. Перхуша – развозчик хлеба, выучивший из-под палки немецкий язык и любящий самозабвенно своих карликовых лошадок. Вначале лошадки появляются на «алтаре её величества Метели», под которым спит, укутавшись в дерюгу, Перхуша. Одна лошадка даже убегает в зрительный зал, и Перхуше приходится её ловить, перешагивая через сидящих в первых рядах зрителей. Во время таких нехитрых трюков трудно вообразить, что эта самодеятельная дурашливость детского утренника через пару часов развернётся в полномасштабное размышление о дуализме морали и нравственности.

Дорога, которая становится главном местом превращения детских шуток в глубокие мировоззренческие откровения, полна испытаний: микро-лошади, запряжённые в причудливый «самокат-мобиль», наезжают на наркотические кристаллы степных наркодилеров, врезаются в ноздрю великана-работяги, замёрзшего по пьяни в степи, цепенеют от воя голодных волков и растворяются в слове «оторопь», которое на праславянском этимологическом уровне близко по смыслу слову «метель» («дурман, пыль, мука»).

Сама метель в драматической версии К. Серебренникова становится не бедствием, срывающим, по выражению В. Сорокина, с человека «кожу цивилизации», но персонифицированным ритуалом. Метель декламирует и поёт, танцует и разрастается в видеоинсталляциях, вспыхивает в огне и тает в тенях. Она доверчиво обращается к детскому подсознанию зрителя и распаковывает в его памяти многоуровневый каталог ассоциаций.

Неслучайно сценография спектакля вырастает из образа главного рождественского сувенира — стеклянного шара, внутри которого бесконечно кружатся снежинки. Этот символ пленённой стихии погружает зрителя в замкнутый мир иллюзий, из которого нет выхода, в котором возможно только сосуществование оказавшихся внутри фигурок, домиков, ёлочек и зверушек.

Сценическое пространство, созданное режиссёром в соавторстве с Владом Огаем, обретает осязаемость в видео-миражах Ильи Шагалова, акустической топографии метели Вячеслава Касьянова и световом дизайне Сергея Кучара. Видеотрансляции Фрола Подлесного размывают границы между физическими телами актёров и их изображениями.

Многоликая Метель в исполнении Сони Байсвенгер, Ян Гэ, Варвары Шмыковой Белендджвы Питера, Славы Сердюченко, Михаила Полякова и Клаудиуса Штеффенса выступает вершителем судеб — величественным и беспощадным античным «снежным хором». В хореографии Евгения Кулагина и Ивана Естегнеева каждый участник сохраняет свою индивидуальность, но в неумолимом вихре повествования они сливаются в полифонию Метели, которая улыбается, кривляется, веселит и пугает множеством виртуозно созданных масок.

В блистательном актёрском ансамбле хотелось бы выделить работу Варвары Шмыковой, по-новому осмыслившей и воплотившей в нескольких ролях архетип роковой женственности. Актриса искромётно играет карикатурно-соблазнительную телесность в образе любовницы-мельничихи, она легко танцует степ в сновидении доктора Гарина и элегантно неотразима в образе Снежной королевы-убийцы, ласково убаюкивающей замерзающего Перхушу. В этих ликах Метели соединяются материнское и демоническое, эротическое и смертельное.

Яркой работой стало выступление в спектакле китайской актрисы, певицы, выпускницы Московского института кинематографии и всемирно известной модели Ян Гэ. Кроме снежных этюдов в персонифицированном образе Метели, Ян Гэ озвучила в спектакле карикатурную роль кукольного подкаблучника Мельника – несчастного озлобленного на весь мир мужичка.

Стальная неукротимость самой смерти вырастает перед нами в работе немецкой актрисы Сони Байссвенгер, ставшей олицетворением пугающих сил природы, кристаллизующихся в гипнотической трёхмерности спектакля — театральной сцене, кино и видео.

Пёстрая музыкальная ткань постановки — самостоятельный пласт действия, не уступающий по значению актёрской игре, свету и видео. Композитор Александр Маноцков создал партитуру, в которой сочетаются электронные вибрации, инструментальные соло, мультижанровый вокал и тишина. В партитуре нет жёсткой стилистической иерархии: фольклорная напевная традиция соседствует с современными звуковыми экспериментами, фрагменты молитвы переплетаются с индустриальным шумом, а мелодия плавится в акустическом мареве спецэффектов. Всё это многообразие собрано в единый организм музыкальным руководителем постановки Даниилом Орловым.

Живое присутствие на сцене Малики Маминовой и Михаила Полякова визуализирует этот сложнейший звуковой слой, в котором фигуры музыкантов становятся самостоятельными элементами пластической драматургии.

Главный драматический нерв спектакля — дуэт-поединок доктора Гарина и его кучера Перхуши.

Август Диль, известный русскоязычному зрителю по роли Воланда в фильме М. Локшина «Мастер и Маргарита» (2024) и картине самого Серебренникова о нацистском преступнике Менгеле, проводит своего героя немца Гарина по пути от «европейской» самоуверенности и цивилизационного высокомерия к способности слышать и понимать непутёвого русского «идиота Перхушу».