Семьи «пьяных водителей» тоже наказывают. Это законно? 5 2502

Количество конфискованных автомобилей растёт

Официальные данные Государственной полиции за два года действия этих норм закона ясно показывают, что количество конфискованных автомобилей продолжает расти. За вождение в состоянии алкогольного опьянения свыше 1,5 промилле, а также под воздействием других одурманивающих веществ (или за отказ от прохождения проверки на алкоголь) в 2023 году было конфисковано 815 транспортных средств, в 1607 случаях назначено полное или частичное взыскание стоимости автомобиля. В 2024 году уже конфисковано 850 транспортных средств, а в 1505 случаях принято решение о полном или частичном взыскании стоимости автомобиля.

С ростом количества судебных разбирательств адвокаты и юристы пришли к выводу, что в Уголовном законе существуют существенные пробелы, делающие его применение чрезмерно широким, вызывающим путаницу, затрудняющим работу полиции и судов, а также создающим риск коррупции. Так считает, например, присяжный адвокат Артур Маргевич, чей клиент уже подал жалобу, и сейчас готовятся аналогичные жалобы других клиентов в Конституционный суд на положения статей 70.13 и 70.14 Уголовного закона.

Конфискуют совместно нажитое

«Если расторгается брак, то автомобиль, приобретённый в браке, независимо от того, на чьё имя он зарегистрирован, считается совместной собственностью супругов. Однако если один из супругов управлял этим автомобилем в состоянии алкогольного опьянения и он был конфискован, то получается, что у второго супруга изымается часть его собственности, хотя он ни в чём не виноват и не совершал никаких правонарушений», – иллюстрирует абсурдную ситуацию адвокат Маргевич.

К опасениям адвоката присоединяется также эксперт по праву и активист в области прав человека Юрис Матисанс: «Если транспортное средство является совместной собственностью супругов, то последствия конфискации напрямую затрагивают невиновного супруга и косвенно всю семью (например, детей или других родственников), которые остаются без важного средства передвижения. Такая ситуация фактически означает, что наказание несёт вся семья вместе с виновным, хотя сама она закона не нарушала. С точки зрения правовой теории это приближается к запрещённой форме коллективной ответственности – poena collectiva, которая недопустима в демократическом правовом государстве».

По словам Матисанса, формально санкция применяется к виновному, совершившему преступление (в соответствии со статьями 262 или 262.1 Уголовного закона), «однако фактически, при конфискации автомобиля, который является совместной собственностью семьи или обеспечивает жизненный ритм семьи, наказание затрагивает и других членов семьи, которые не совершали никаких нарушений. Это создаёт эффект коллективной ответственности, что противоречит основным принципам уголовного права».

Конституционный суд в делах о специальной конфискации имущества признаёт допустимость таких санкций только при обеспечении разумного баланса между общественным интересом и основными правами личности. Если санкция фактически приводит к тому, что «наказание переносится» на всю семью, возникает вопрос, сохраняется ли этот баланс.

«Законодателю следовало бы рассмотреть возможность введения более чётких гарантий, чтобы невиновные члены семьи не несли наказание. Например, логично было бы предусмотреть, что транспортное средство, находящееся в совместной собственности супругов, может быть конфисковано только в части, соответствующей доле виновного, или ввести механизмы, позволяющие невиновному супругу вернуть свою долю или потребовать компенсацию от государства», – считает Юрис Матисанс.

Неясные нормы Уголовного закона**

Адвокат Артур Маргевич также указывает на другие недостатки норм Уголовного закона, применяемых к водителям в состоянии опьянения: «К примеру, если автомобиль не принадлежит виновному, закон предусматривает, что суд или прокурор (применяя постановление о наказании) могут взыскать полную или частичную стоимость автомобиля с личного имущества осуждённого. Однако в пункте 1.1 части 1 статьи 70.14 Уголовного закона не уточняется, в каких случаях взыскивается полная, а в каких – частичная стоимость автомобиля».

«Представьте себе ситуацию, когда виновный управлял в состоянии опьянения новой тяжёлой техникой или грузовиком, принадлежащим предприятию, стоимость которого может достигать сотен тысяч евро. После задержания нарушителя автомобиль, конечно, возвращается предприятию, но совершенно ясно, что обычный водитель вряд ли сможет покрыть такую стоимость, если прокурор или суд решат взыскать её в полном объёме», – поясняет Маргевич.

По мнению адвоката, нормы закона слишком расплывчаты и потому в ряде случаев трактуются произвольно: «Самое парадоксальное в том, что мне как адвокату даже не к чему апеллировать, ведь в законе не прописана ни методика определения стоимости автомобиля, ни чёткие критерии, по которым будет оцениваться, конфисковывать ли транспортное средство полностью или частично, и в каком размере это вообще допустимо. В результате может быть конфискована как полная стоимость автомобиля, так и её часть в таком размере, какой решит взыскать прокурор или судья. И то, какая часть суммы будет подлежать возмещению виновным, также будет зависеть от воли прокурора или судьи».

«Если закон допускает столь широкое толкование, это неизбежно вызывает не только путаницу в его применении, но и серьёзные риски коррупции», – подчёркивает адвокат.

С его мнением согласен и Юрис Матисанс, напоминая, что принципы правового государства требуют, чтобы закон был понятным и предсказуемым: «В данном случае мы видим, что нормы права не содержат чётких критериев или методики для принятия судом решения о взыскании полной или частичной стоимости транспортного средства, если оно не принадлежит нарушителю. А поскольку за последние два года количество таких случаев превысило три тысячи, это затрагивает довольно значительную часть общества. И совершенно понятно желание юристов добиться ясных принципов применения этих статей Уголовного закона. В том числе – обратившись за решением в Конституционный суд».

Очевидно, что изначальная цель конфискации транспортных средств или взыскания их стоимости была благородной. Однако государство не может допускать столь свободного и произвольного толкования положений Уголовного закона при применении указанных санкций. «На мой взгляд, даже самая благородная цель не оправдывает незаконные и в демократическом государстве недопустимые действия со стороны учреждений, с которыми, к сожалению, нам приходится сталкиваться время от времени», – заключил Артур Маргевич.