Латвийские моряки попали в два кораблекрушения из три дня (окончание) 0 1002

Окончание. Начало ЗДЕСЬ

Время уже подходило к ночи. «Надежда Крупская», находясь под проводкой лоцмана, пропорола днище и застряла на подводной скале. Если бы судно проскочило ее, последствия были бы весьма печальны. А так – только крен градусов 10 на правый борт указывал на необычность ситуации. Правда, сразу залило водой носовой грузовой трюм, дизель-генераторную и частично котельное отделение.

«Что с нами будет?!»

На пассажирском судне подобные ситуации переживаются намного сложнее, чем на торговом или рыболовецком – где экипаж постоянно участвует в учебных тревогах и готов к нестандартным событиям. А когда на борту три сотни пассажиров… После объявления тревоги, их всех, облаченных в спасательные нагрудники, собрали в музыкальном салоне. Там — шум, гам, словно на рынке в базарный день. Выкрики: «Спасите!», «Что с нами будет?!», плач детей. Матросы «Надежды Крупской» не давали терпящим бедствие разбежаться.

Судовой механик Антон Шпогис.

Нас тоже мобилизовали. Ринужцы помогали в подготовке к спуску спасательных шлюпок.

Погода стояла штилевая, ни ветерка. Судно стабильно установилось на подводной скале, многие пассажиры успокоились и посапывали в дрёме. Спасательные средства были готовы к спуску на воду.

Наутро пассажиров с аварийного судна сняли. Это не коснулось нашего экипажа. Ведь мы не пассажиры. Безбилетники — одно слово. Так что ринужцы оставались на судне и помогали в разных делах основному экипажу «пассажира». При этом, нам изменили условия проживания: перевели из шестиместных кают третьего класса — наверх — в каюты первоклассные.

Не только почта!

Сидеть на камнях экипажу «Ринужи» пришлось целую неделю. Естественно, работы по судну мы выполняли на общественных началах. И в одной из них нас ожидал вполне приятный сюрприз.

Очень скоро нескольких ринужцев направили в затопленный носовой трюм — на спасение мешков с почтой. Конец сентября, воды в трюме — по горло. Мы стропили мешки, наверх их при помощи лебедок вытаскивали матросы «Крупской». Работать приходилось в холодной воде, по сменам. На второй день в трюме мешков почти не осталось. Моторист Альгис Дамбраускас нырял в свое удовольствие.

— Парни, нашел! — вдруг услышали мы его вопль. — Альгис поднял над головой большую бутылку. — Да это шампанское!

Мы попробовали находку и остались довольны.

Вскоре Альгис вытащил на поверхность размокший, обернутый полиэтиленом, картонный ящик. В нем оказались плоские коричневые бутылки.

После новой пробы все присутствующие пришли ко мнению, что это коньяк. Согласно этикеткам, произведен во Франции. Нам становилось все веселее, время от времени мы пригубляли шампанское, запивая его коньячком. Когда же по вертикальному металлическому трапу поднимались для отдыха наверх, то в широкий резиновый сапог помещали плоскую коричневую бутылочку. Так что экипажу «Ринужи» какое-то время море было по колено.

Цемент, он же — финская эмаль

Как только стало известно о беде «Ринужи», к месту столкновения из Ленинграда направились спасатель «Ледокол-6» и два буксира. Но они не добрались ещё до цели, когда пришла весть о посадке на камни «Надежды Крупской», судна, которое стоило намного дороже нашего небольшого сухогруза, так что спасателей повернули к шведским шхерам — на помощь «пассажиру».

Водолазы спасателя обследовали подводную часть корпуса «Надежды Крупской». Пробоина была большой. Более пяти метров в длину. Но капитаны ледокола и «пассажира», посовещавшись, решили, что ее временно можно заделать, поставив цементные ящики, а затем, установив понтоны, стянуть «Надежду Крупскую» с подводной скалы и малым ходом (главный двигатель остался в рабочем состоянии) идти в советский порт.

Для установки цементных ящиков, естественно, требовался цемент. Но для того, чтобы приобрести его в Швеции, надо было обращаться за разрешением в Москву в Министерство морского флота, так как по техническому снабжению за границей наши суда имели право приобретать только то, что не производилось в Советском Союзе. Однако, в Москве разрешения не дали, не пошли на нарушение инструкции. Что делать? Не в Стокгольм же идти на ремонт — сколько инвалюты будет угрохано!

И одна светлая судоводительская голова придумала договориться с шипчандлером: вы, мол, доставляйте на судно цемент, а в документах пишите, что привозите финскую эмаль. Так и сделали.

В Ригу — своим ходом

Экипаж «Ринужи», помогая морякам «Надежды Крупской», в каютах первого класса прожил неделю. Но когда из Стокгольма выходило пассажирское судно «Эстония», оно встало на якорь, с него спустили на воду два мотобота. Они подошли к «Надежде Крупской» взяли нас и доставили на борт своего судна. На «Эстонии» мы, зайдя ненадолго в Хельсинки, добрались до Ленинграда. А там — и до Риги — рукой подать.

Правда, не все члены нашего экипажа перешли на «Эстонию». На «Надежде Крупской» в качестве помощника спасателей оставили токаря «Ринужи», впоследствии судового механика, Антона Шпогиса.

Вот что он вспоминает: «Водолазы под водой занимались сваркой, а мы наверху нарезали стальные листы. Когда установили цементные ящики и судно дернули, в него опять пошла вода. Ее все время откачивали мощными насосами, и водолазы подваривали корпус подводной сваркой.

Наконец, получив прогноз благоприятной погоды, было принято решение идти «Надежде Крупской» своим ходом в Ригу.

На Рижском судоремонтном заводе к приемке снятого с камней судна был готов док. И «Надежду Крупскую» сразу завели в него.

Через несколько месяцев это судно вновь принимало на борт пассажиров. И прожило оно, построенное в 1963 году, еще долгую жизнь до 1998-го. Правда, со временем его переименовали. И вместо «Надежды Крупской» судно получило имя «Susana», а в 1992 году было продано в Болгарию под ночной клуб.

Владимир НОВИКОВ