Слово и дело Карлиса Улманиса: что в Латвии празднуют 18 ноября 7 2359

Что вспоминаем? Какие события? В чем их важность? Попробуем вспомнить, как все это было, совместно с участниками легендарных событий, чьи высказывания по-русски прозвучат впервые.

17 ноября 1918-го

На заседании 17 ноября 1918 года Народный Совет Латвии единогласно избрал 41-летнего агронома, общественного деятеля и лидера Крестьянского союза Карлиса Улманиса премьер-министром и поручил ему в кратчайшие сроки составить Кабинет Министров.

На торжественном акте провозглашения государственности 18 ноября Народный Совет официально объявил о доверии составления правительства Улманису, и он изложил в своей речи предусмотренную программу деятельности своего кабинета. 19 ноября Улманис предложил Народному Совету на утверждение кандидатов в министры, а первое официальное заседание правительства состоялось 26 ноября. До этого Карлис Улманис и министры встречались в частном порядке.

Формирование Временного правительства продолжалось до второй половины декабря 1918 года. Латвийская социал-демократическая Стратегическая партия (ЛСДРП) отказалась номинировать министров в состав правительства, оставив себе неограниченные возможности критики правительства, вместе с социалистами-революционерами фактически заняв позицию непримиримых оппозиционеров.

Но и среди так называемых "гражданских", то есть буржуазных, партий Улманис долгое время не мог найти подходящих кандидатур на посты руководителей отраслей обороны и земледелия, которые в то время были особенно сложными направлениями, учитывая начало войны за независимость Латвии и необходимость подготовки к аграрной реформе.

В первый состав правительства вошли: сам Улманис (премьер-министр), Зигфридс Анна Мейеровицс (министр иностранных дел), Карлис Пуриньш (министр финансов), Микелис Валтерс (министр внутренних дел), Карлис Каспарсонс (министр образования), Янис Залитис (министр охраны), Теодорс Хермановскис (министр сообщения и труда), Петерис Юрашевскис (министр юстиции), Янис Голдманис (бывший депутат Государственной Думы России и министр земледелия), Янис Блумбергс ( министр иждивения), Сприцис Паэгле (министр торговли и промышленности), и Эдуард фон Розенберг (государственный контролер).

Последний, между прочим, был единственным не латышом во Временном правительстве. И именно господин фон Розенберг, благодаря своему балто-немецкому происхождению, сумел вовремя уехать из обреченной Латвии в 1944 году, и прожил еще 10 лет в Германии, уйдя из жизни в 76 лет, дольше его прожил только Микелис Валтерс. Ему пребывание в Ницце, куда он уехал после ликвидации посольства Латвии в Бельгии, позволило дожить до 94 лет. Умер он в бурном для Франции 1968 году.

Пароход «Саратов» стал для Улманиса прибежищем в Лиепае, привез его в Ригу, и мог бы сделаться музеем, но разбился на скалах и был продан на металлолом.

А еще два участника первого правительства Латвии сами потом были премьерами – З. А. Мейеровицс (1921-1923, 1923-1924) и П. Юрашевскис (1928).

"Наша страна осталась голой и пустой"

"Положение все же было неясное и неопределенное, – так сам Карлис Улманис вспоминал через 16 лет, – из новых государств мы были единственными, откуда ушли почти все молодые люди, кто мог носить оружие… Когда русские войска оставили Эстонию, то эстонские молодые люди остались дома, остались на своей земле с оружием и всем прочим, что там еще положено. То же самое было в Литве и Польше. И также вне Польши были еще тысячи подготовленных польских юношей. Нам была предначертана иная судьба, наша страна осталась голой и пустой… У Риги не было никакой связи с прочей Латвией. Мы находились на занятой врагом земле. С Видземе еще была какая-то возможность связаться, но с Курземе – никакой. Кроме того, часть жителей, принужденная русскими и немецкими войсками уйти, оставила дома; только часть осталась на месте".

Летом 1919 года Улманис впервые почувствовал абсолютную власть.

9 ноября 1918-го

Улманис, ставший уже вождем, выступая в 1934 году, напомнил в своей речи «Слушайте шаги истории!»: – 9 ноября другие люди, немецкие господа вместе с некоторыми латышами, провозгласили другое Латвийское государство – это произошло в тогдашнем рыцарском доме (ныне здание Сейма – прим. автора). Чтобы эту страну предложить кайзеру Германии. Но в тот день 9 ноября кайзер Германии отрекся от трона. Конечно, мы об этом узнали только 10 ноября.

Те "основатели" были узкой группкой. Мы, вторая узкая группка, вышли перед миром и сказали, что мы тоже создали Латвию, и начали бы ссориться – кто же настоящие основатели? Те, которые 9 ноября государство учредили или те, что 18 ноября? И что это была бы за Латвия, если бы выиграли немцы?

Курземе от латышей уже была почти очищена – с приходом немцев в 1915 году: они подсчитали, что тут можно поселить какой миллион, или по меньшей мере 800 000 немецких семей.

Когда мы говорим про немецкие войска в Риге осенью 1918 года, то мне вам надо сказать: к новому правительству в первые же дни явился советчик, который сказал, что немецкие войска надо выгнать из Риги. Когда я спросил, откуда у нас быть оружию, он ответил – "его надо отнять у немецких солдат". На это я смог ответить только следующее: "Хорошо, тогда идем впереди, оба с голыми руками, и попробуем отобрать у немцев винтовки и пулеметы". На что господин отреагировал: "Нет, этот вопрос у нас еще не решен на фракции".

30-е: всеобщий патриотизм

15 мая 1934 года Улманис совершил переворот и его основной задачей стало расширение социальной базы:

– Не думайте, что только одна часть членов латышского народа может быть патриотами. Мы МОЖЕМ быть патриотами – все. И будем все! И если сопротивления ни с одной стороны не пришло, значит все ЖЕЛАЮТ быть патриотами. Мы живем в дружбе со всеми соседями и поддерживаем честь латышской Латвии. Мы участвуем в трудах за мир и согласие народов, свободу и честь народов! – так говорил он на празднике в Мадоне 17 июня 1934 года.

Что интересно: через два года, в 1936 году, Латвия станет одной из стран, которые отправят в Испанию пару своих старых броневиков, отслуживших в Освободительной войне. За деньги, разумеется. А на стороне республиканского правительства будут воевать граждане Латвии – латыши, евреи, русские.

"Сражаясь здесь за республиканскую Испанию я воюю и за Советскую Латвию", – писал в своем письме из Испании доброволец Карлис Розенбергс. Там погибло 14 волонтеров из Латвии – больше, чем после восстановления независимости во всех иностранных миссиях ЛР.

Правительство Улманиса официально направит в Испанию своих военных наблюдателей: в своем «Испанском дневнике» сталинский любимец Михаил Кольцов рассказывает, что на границе с Францией его проверял латвийский офицер.

1940-е: "надо делиться!"

3 июня 1940 года в своем выступлении в Гарсене (ныне Екабпилский край) глава правительства, уже являющийся и президентом, заявил:

– Точно так же, как в начале нашего государства сильнейшим оружием и крепчайшей броней были вера и верность – так тому должно быть и сейчас… Людям нужно жить с глубокими, крепкими корнями в своей земле, нашей земле… Нынешний, 1940 год – это год военной блокады, у нас больше нет свободных путей сообщений с заграницей. Это означает ограничение и сокращение на каждом шагу, ибо мы более не можем получить все то, что пол4учали из-за границы и к чему привыкли. Возможно, что в дальнейшем мы ощутим еще сильней недостачу.

Призываю помнить про старый призыв "сосед соседу". Это касается нас всех. У кого есть машина, или дома, или еще что – привыкайте к мысли, что по меньшей мере двоим, троим или четверым соседям нужно будет помочь – или по дружбе, или за вознаграждение.

Пусть помнит каждый: если народу и государству приходится плохо, то ни одному гражданину по отдельности хорошо не будет!

Авторитарный лидер всем напиткам предпочитал молоко.

Отношения Латвия-СССР

Но уже спустя пару недель многие из его соотечественников по разным причинам и поводам радовались поражению существовавшего строя. А сам он выступил 18 июня 1940го года по радио с воззванием, которые наши современные историки считают не вполне искренним:

– Граждане и гражданки! События последних 24 часов взволновали все умы, и потому я, как всегда это делал в важнейшие моменты, считаю своим долгом вам сказать, что думает и делает правительство. В нашу страну с утра входят советские войска. Это происходит с ведома и согласия правительства – и вытекает из существующих дружеских отношений между Латвией и Советским Союзом. Я желаю, чтобы жители нашей страны входящие войсковые части воспринимали дружески. Вы можете способствовать этому, избегая чрезмерного любопытства и воздерживаясь от нарушения порядка.

Сегодня утром вы также слышали новость о том, что правительство в полном составе заявило об отставке и что я уже поручил министрам оставаться на своих местах до составления нового правительства. Первая задача нам всем – оставаться на своих местах в единодушии и воле к труду, в служении делу, которое для нас свято – интересам Латвии и нашего народа.

Неизбежно, что переживаемые события вносят смятение и беспокойство в привычное и спокойное течение жизни. Но это есть преходящие явления. Мы это через несколько дней преодолеем.

В этот миг я вас призываю: покажите в мыслях и делах силу народной души, которую вызвали годы цветения восстановленной Латвии. Тогда я буду уверен: все, что сейчас происходит и далее произойдет, пойдет на пользу нашему государству и будущему народа и нашим хорошим и дружественным отношениям с нашим великим восточным соседом Советским Союзом…

"Я остаюсь нас своем месте, вы остаетесь на своем", – этот финал речи Улманиса стал классикой. Более его голос в эфире Латвии не звучал, а жить его обладателю оставалось 2 года и 3 месяца.

Современники вождя об Улманисе

Джон Купер Уайли (1893-1967), последний посланник США в Первой латвийской республике

– Я знал Улманиса официально и лично, и очень его уважал... Когда я был посланником в Латвии, мое впечатление было, что его администрация подобно той, что де Голль создал во Франции. На мой взгляд целью режима Улманиса было: поднять жизненный стандарт населения Латвии, помогать земледельцам, мелкой промышленности, ремесленничеству, торговле и содействовать образованию. В Латвии не ощущался климат диктатуры. Улманис не снискал личных богатств, и, насколько мне известно, его нельзя обвинить в кумовстве…

Микелис Валтерс, бывший участник первого Кабмина, впоследствии дипломат

В конце 1930-х годов резко критиковал Улманиса в приватной переписке. Но вот какую офиуиальную характеристику он дал бывшему начальнику:

– Можно бороться, но спустя десятилетия было бы большой слабостью не видеть большого вклада, не оценить сделанную Ульманисом работу как монументальную.